|
Это был, конечно, Дюбур, однако были приняты все меры предосторожности, чтобы козни против нее оставались под покровом самой строгой тайны. Такая жизнь в сущности спокойная и однообразная, продолжалась около двух месяцев, когда мадам Дельмонс, не в силах более сдерживать свои преступные страсти, появилась однажды вечером в туалетной комнате, подогретая вином и похотью. - Жюстина, - начала она несколько грубым тоном, - скоро освободится место моей третьей горничной: Сюзанна, которая его занимает, влюбилась в моего старшего лакея, и я решила их поженить. Однако, дитя мое, чтобы заслужить подобное назначение, я потребую от тебя услуг, отличающихся от тех, что составляли до сих пор твои обязанности. - О чем идет речь, мадам? - Мы будем спать вместе, Жюстина, и ты будешь ласкать меня. - О мадам, выходит в этом заключается добродетель? - Как! Ты еще не выбросила из головы свои химеры? - Химеры, мадам?.. Добродетель вы называете химерой? - Естественно, мой ангел, и нет на свете более отвратительной. Добродетели, религий - все это элементарные цепи, над которыми смеются философы и сокрушить которые им ничего не стоит. Единственные законы природы - наши страсти, и как только они сталкиваются с добродетелью, она теряет всякую реальность. Какое-то время я думала, что смогу одолеть сильную любовь, которую ты мне внушаешь, я постоянно видела тебя рядом и полагала, что твое присутствие облегчит боль, которую вызвали в моей душе твои глаза, и если я подвергла тебя столь суровым испытаниям, так для того лишь, что мне доставляло удовольствие показываться перед тобой без одежды. Но твое безразличие в конце концов возмутило меня, и теперь я уже не в состоянии заставить замолчать свои страсти, поэтому ты непременно должна утолить их. Следуй же за мной, небесная дева. И Дельмонс, несмотря на сопротивление Жюстины, увела ее в свою спальню. Там великая соблазнительница употребила все мыслимые способы, чтобы окончательно развратить добродетельность юной девушки: уговоры, обещания, льстивые речи - все было пущено в ход и все оказалось напрасно; стойкость Жюстины убедила мадам Дельмонс в том, что предрассудки добродетели в юных душах могут быть достаточно сильны, чтобы противостоять всем ухищрениям порока. С этого момента мегера перестала владеть собой: сладострастие легко переходит в ярость в душах, созданных таким образом. {Во всех душах жестокость всегда - либо дополнение, либо средство сластолюбия, и все изощренные прихоти либертинажа представляют собой жестокие поступки. Нет ни одного жестокого человека, который не был бы отъявленным распутником, и наоборот, нет либертена, который не сделался бы жестоким. |
