С учителями и начальством он находился в состоянии традиционной войны и не упускал возможности надерзить и затем геройски, без единого стона, перенести порку.

В корпусе он считался верным товарищем и хорошим кадетом, так как инспектор классов, молодцеватый и бравый полковник, участник итальянской кампании Суворова, Михаил Степанович Перский, эконом бригадир Бобров и многие воспитатели сами в свое время были кадетами и уважали кадетские традиции и мораль.

И вдруг 28 июня 1812 года механизм Кадетского корпуса сбился.

Кадеты заметили это еще при побудке. Воспитатели офицеры, обычно заходившие в спальни и стоявшие у дверей, пока все не поднимутся, в это утро, только объявив: «По одъем!» – тотчас ушли. Было в их голосах что то тревожное. Беспокойство передалось кадетам, вставали без напоминания.

За сбитнем дежурный ротный офицер сообщил приказ директора корпуса: после завтрака трем старшим ротам собраться в фехтовальном зале.

К выстроившимся поротно кадетам вышли Клингер и Перский.

Батальонный командир, полковник Кондратьев, скомандовав кадетам «Смирно», пошел к Клингеру с рапортом.

Но тот, отступив, показал на Перского, и удивленный батальонный отрапортовал инспектору классов.

– Вольно! – скомандовал Перский.

– Вольно! Вольно! – эхом повторили ротные.

Перский, как всегда, был в ловко сидевшем на нем мундире, но сегодня кадеты заметили, что инспектор надел кресты и ордена.

– Господа! – сказал Перский. – В ночь на двадцать четвертое июня войска Наполеона, нарушив договор о мире и дружбе, перешли границу России. Началась война. Его величество государь Александр Павлович находится при армии. Мужество и крепость наших войск известны. С надеждою на бога и наших воинов будем ожидать сведений с театра войны. Господа, вы – будущие офицеры. Возможно, некоторым из вас, наиболее успешно проходящим курс обучения, будет досрочный выпуск. Идите в классы и удвойте, утройте усилия в занятиях. Надеюсь, что воспитанники нашего корпуса будут в армии на лучшем счету.

Ротные скомандовали расходиться по классам.

Первым уроком в старшем возрасте была словесность.

Гераков опоздал. Запыхавшись, вбежал он в класс.

– Господа, прошу извинить опоздание, я был в главном штабе.

Все сорвались со своих мест, окружили Гавриила Васильевича.

– Что? Каковы известия? Где Наполеон? Где наша армия? – посыпались со всех сторон вопросы.

– Господа, господа! Не все сразу! – пытался утихомирить Гераков кадет. – Известно пока лишь то, что Бонапарт, поправ договоры и обещания, преступил границы России, но далеко ли он продвинулся, об этом точных сообщений нет. Однако мне посчастливилось прослушать приказ государя армиям с объявлением о нашествии французского войска на пределы России. Очень сильно составлено! Очень сильно! Особенно конец: «Воины! Вы защищаете веру, отечество, свободу, я с вами. На зачинающего бог!»

Реляции, публикуемые в газетах, сообщали об успеш ном наступлении Наполеона и отступлении русских войск без боев. Тактика главнокомандующего Барклая де Толли вызывала в обществе удивление и возмущение. Все ожидали крупного сражения, но его не было.

В корпусе все разговоры были только о войне.

Некоторые – их, правда, было меньшинство – пытались понять и оправдать тактику Барклая.

– Все наступательные войны против величайшего из всех известных в истории полководцев до сих пор оканчивались неудачей, – говорили они. – Силы Наполеона сейчас гораздо значительнее наших. Перед нами пример Германии и Пруссии.

– Конечно, Наполеон – великий полководец, – соглашались их противники, – но, говоря о Германии и Пруссии, не следует забывать про Испанию, где его успехи не так уж велики.