– Возможно, это и так, – согласился Фулн. – Возможно. А на основании чего мы принимаем решения? На основании информации, которую поставляет Машина. А если информация кем‑то тщательно отфильтрована? Если Машина находится под чьим‑то тайным контролем? Хотя бы под контролем одного из нас.

– Проблема древняя как мир, – тихо начал черноглазый. – Я не помню заседания, когда бы ее не обсуждали. И ни разу мы не пришли к согласию. Беда Бессмертных в том, что опыт сделал их подозрительными, а они желают ясности в любом вопросе. Но это, увы, невозможно.

– Не суть важно, кто принимает решение, – воскликнул Стелло. – Мы преследуем определенную цель. И это главное в нашей деятельности.

Воцарилось молчание.

– Нам ее никогда не достигнуть, – мрачно изрек Ольриж.

Бессмертные переглянулись.

– А хотим ли мы ее достигнуть? – спросил черноглазый. – Когда центральная власть обосновалась на Бетельгейзе и Бессмертные заняли ключевые посты, основной, но тщательно хранимой в тайне целью было превратить человеческую расу в расу бессмертных, способных бросить вызов Вселенной и в союзе с временем или наперекор ему освоить самые отдаленные закоулки пространства. Изменилась ли эта цель?

– Нет, – ответил Ольриж.

Все согласно закивали.

– А осталось ли желание достигнуть ее? Хотим ли мы уравнять с собой всю человеческую расу? Не уверен. По‑видимому, произошли социологические сдвиги, которые создатели централизованной власти не предусмотрели. Род человеческий разросся в пространстве в гигантский организм, и, как справедливо отметил Стелло, каждая планета есть его клетка, а Бетельгейзе – голова. Мы рады тому, что задаем организму цели и обеспечиваем его законами. И не хотим его распада даже ради появления высшей формы организации. Мы противимся его смерти, ибо умрем вместе с ним, и стремимся поддержать его в настоящем виде как можно дольше.

– Ну и что, – возразил Ольриж. – Стоит ли напоминать, почему не удалось достигнуть цели сразу? Сначала пришлось решать второстепенные проблемы. Бессмертие для всей расы одновременно могло поставить под угрозу будущее человечества. Наши предшественники справедливо опасались перенаселения, голода, войн! Освоенная Галактика в то время была не столь обширна, а человечество еще не созрело для бессмертия. Далеко ли мы ушли от них?

– У нас нет уверенности в правильности наших решений, – усмехнулся черноглазый, – и мы никогда не обретем ее. Мы покорили или исследовали огромное число годных для жизни планет, но еще больше планет ожидает нас в будущем. Человечество тончайшей паутиной опутало звезды, но все наши победы окажутся бессмысленными, если в ближайшее время в нашем распоряжении не будет нужного количества людей.

– Так созрело человечество или нет? – напомнил Ольриж.

– Даже обсуждая этот вопрос до скончания веков, мы не придем к единому мнению, – сказал черноглазый. – Когда‑то кто‑то решил, исходя из определенных критериев, которые сейчас мы отвергли бы за несостоятельностью, что Бессмертные пришли к зрелости, а остальное человечество – нет. Однако мы не изменили критериев для вербовки новых Бессмертных. Некогда было решено, что бессмертие останется тайной, строго охраняемой тайной. Но удастся ли сохранить тайну вечно? Не лучше ли открыть ее до того, как это сделают другие?

– На что вы намекаете? – осведомился Ольриж.

– Нам удалось сохранить бессмертие в тайне, введя поистине драконовские меры по ее охране. Bо многом нам помогло удлинение времени – многие из нас неоднократно путешествовали со скоростью света. Но где гарантии, что так будет всегда? А если в Освоенной Галактике появится новая группа Бессмертных и решит оспаривать наше главенство?

– В такой ситуации человечество, которое мы знаем, погибнет, – заметил Фулн.