Соль помнила, что венгерская кухня славится обилием жгучего перца, но к счастью, блюда им подали самые обычные, среднеевропейские.

– Вы что то хотели сказать, мадемуазель? – поинтересовалась зоркая спутница. – Не стесняйтесь! За столом принято вести непринужденную беседу. Только не о политике и не о войне.

Соль взглянула исподлобья.

– Kogda ja em, ja gluh i nem.

Tovarisсh Дора Богарне негромко рассмеялась.

– Вы же видите, мадемуазель, за нами следят. Если бы не дипломатические паспорта, нас, скорее всего, задержали бы. Нарушу запрет и напомню: война закончилась совсем недавно. Итак, предмет беседы должен быть прост и невинен…

Прост и невинен? Соль обернулась в сторону оркестра. Теперь к музыкантам присоединилась певица, длинноволосая и в широкой юбке. Наверняка цыганка.

– Песня знакомая. Я ее, кажется, по радио слыхала.

Спутница невозмутимо кивнула.

– Я тоже. Очень популярная новинка под названием «Brazil» . О чем конкретно поет эта безвкусная девица, не знаю, но в оригинале ничего особенного. Мулаты, кокосы на пальмах и самба в свете луны. Наверняка заказало агентство Кука, чтобы продать лишнюю сотню путевок. Может быть, вы помните, три года назад нечто подобное пели про Аргентину.

Соль только вздохнула в ответ. «В знойном небе пылает солнце, в бурном море гуляют волны…» Фиолетовая Аргентина, красное вино! Интересно, знает ли tovarisсh Богарне кто на самом деле Зофи Ган, школьница из подмосковного интерната?

Иногда ночью, получив личное разрешение директора, она выходила из монастырского корпуса и рассматривала звездное небо. Когда удавалось найти синий Регул, очень радовалась.

– А про географию можно? В смысле за столом?

Брови суровой спутницы поползли вверх, и Соль воспользовалась моментом.

– Почему мы так странно едем?

Показалось ей или нет, но наблюдавший за ними тип в штатском при этих словах пододвинулся ближе.

– Потому что сейчас на море – время штормов. Неудобно и даже опасно, поэтому руководство запретило. А что касаемо географии прикладной… Польскую границу по понятным причинам нам с вами лучше не пересекать, а в Рейхе до сих пор разыскивают графиню Соланж де Керси.

Соль поняла, что больше ей ничего не скажут, и взяла с блюдечка принесенную официантом чашку кофе. Зловредная tovarisсh Богарне заказала ей кофе с молоком.

Оркестр заиграл чардаш.

* * *

О политике и о войне поговорили уже на перроне возле газетного киоска. В Венгрии и газеты венгерские, иностранные тоже имелись, но старые, двух и трехдневной давности. Но – повезло. Одна из местных газет именовалась вполне понятно – «Budapester Zeitung». Сегодняшняя! Путешественницы переглянулись, и tovarisсh Дора Богарне поспешила достать из сумочки портмоне тонкой кожи.

На первой же странице – большое фото. Руины, черный дым, пожарные машины…

– Лондон? – поразилась Соль, прочитав подпись. – А почему – Лондон? Tovarisсh Дора Богарне! Это… Это война началась?

* * *

Вновь стучали колеса, вагон подрагивал на стыках, на столике у окна стоял чай в серебристых подстаканниках. Венгрия встретила их не слишком гостеприимно, однако новый поезд оказался ничуть не хуже прежнего – роскошный спальный вагон, вежливые проводники, без труда переходящие с языка на язык, а еще очень вкусное хрустящее печенье.