Бывший унтер офицер (за Амьен и повысили), решил не спорить. Напрасно зеленоглазый ученых критикует. Практика критерий истины, из этого и будем исходить.

Тот, кто сидел в кресле, подался вперед, скривил губы в усмешке.

– К нашей службе претензий, надеюсь, нет? Договор исполнен пункт за пунктом.

– Ни малейших. За пистолет особое спасибо. Хотя вначале был совершенно уверен, что все это не слишком умный розыгрыш.

Зеленоглазый поморщился.

– Отчасти, доктор, вы правы. Гиммлеру посоветовали чем то отвлечь внимание, и он затеял фарс с вызовом моих сотрудников. Кто знал, что он привлечет специалиста? Именно благодаря вам, доктор, все пошло всерьез.

Помолчав немного, резко вскинул голову.

– Понимаете, что вас ждет?

Пламя в камине вспыхнуло, яркие искры взлетели в воздух. Невольно вспомнился огонь иной, холодный, горевший в ночном лесу.

– Не до конца еще. Но… Я и так не праведник, велика ли разница? Если верить пастору, которого я слушал в детстве, в рай могут попасть только он сам и его супруга. Но не это главное? Знаете, почему согласился? Потому что связал вас с Гиммлером, теперь этому ублюдку, если все всерьез, не отвертеться от Ада. Правильно понимаю?

Из кресла донесся одобрительный смешок.

– Все правильно, доктор. Не падаете духом? Одобряю! Но разница все таки есть, второй круг одно, седьмой – иное совсем. Думаете, Гиммлера вам зачтут? Увы, в трибунале сидят жуткие формалисты. Поэтому не хотите ли несколько облегчить свою участь?

Внезапно доктор Фест ощутил себя персонажем читанных когда то книг по демонологии. Враг не только юрист, но еще и торговец. Главное же – обманщик, не лжец, но Отец лжи.

– Не хочу! Нагрешил – отвечу.

Зеленоглазый покачал головой.

– Не понимаете, о чем говорите, доктор. Это же вечность! Поэтому давайте договариваться. Смягчение участи потом и некоторые изменения в текущей жизни.

Камин исчез, превратившись в небольшое окошко. Мутное стекло, а за ним белый песок Луизенлунда, берег моря, паруса вдали.

Доктор Фест покачал головой.

– Уже искушали. Нет!

– Я искушал? – зеленоглазый, кажется, обиделся. – Вы сами все и придумали! Ладно, ходим с козырей.

Окошко исчезло, из камина вновь плеснуло пламя.

– Ваш договор!

В руках зеленоглазого большой, тяжелый лист пергамента.

– Если условимся, кину в огонь. Это настоящий огонь, доктор, в нем горит даже то, что подписано кровью. Взамен? Не скажу, что мелочь, но и не разрушение всех основ. Вы не будете стрелять. Уберете пистолет, положите обратно в карман, а дальше делайте, что хотите.

Черный ствол в лицо, палец на спусковом крючке. А вот нажать не успел…

– Вот оно что! Боитесь потерять верного слугу?

Зеленоглазый медленно встал, поднял руку. Погас огонь в камине, зато вспыхнул он сам, превратившись в неровный пульсирующий факел.

Громыхнуло. На столике негромко звякнула рюмка, ударившись о зеленое бутылочное стекло.

– Не шутите со мной, доктор Иоганн Фест! Вы не хуже меня знаете, что предел всякой власти, в том числе и моей, свобода воли. Я могу убить, могу превратить в червя или молекулу, но не способен помешать человеку поступить так, как он желает. Убивать же вас нельзя, иначе потеряю свою добычу, Гиммлера. Вы же кебаль! Поэтому постараюсь убедить. Да, мне нравится затея со слугой моим Харальдом Пейпером, достойным потомком рода колдунов и чернокнижников. Жаль от нее отказываться. Посему предлагаю: свобода в обмен на то, что не станете стрелять. А когда вы попадете ко мне, то будете не в котле, а у котла. Решайтесь, доктор!

Он тоже встал. Дышалось трудно, пахло гарью и раскаленным металлом, губы запеклись, кровили.