‑ Но для тебя связывание ‑ это секс.

‑ Иногда, ‑ кивнул он.

‑ Я не смогу заняться этим сегодня, Натаниэль.

‑ Я и не прошу; просто подумай об этом. Реши, чего ты от меня хочешь.

‑ Ты ставишь мне ультиматум. А мне не по вкусу ультиматумы.

‑ Это не ультиматум, Анита, просто проблема, требующая решения. Я люблю тебя, и мне с тобой так хорошо, как не было ни с кем другим. Честно говоря, я не надеялся даже, что мы будем продолжать встречаться так долго. Семь месяцев ‑ это самые долгие отношения из тех, что у меня были. Пока я думал, что с тобой у меня будет так же, как с остальными ‑ пару месяцев, и адью, ‑ все было нормально. Я мог потерпеть без этого несколько месяцев, а потом ты просто потеряла бы ко мне интерес.

‑ Я не теряла к тебе интереса.

‑ Знаю. Я даже думаю, что ты собираешься меня оставить. Я не ожидал этого.

‑ Оставить? Как будто ты потерявшийся щенок, которого я подобрала на улице. Людей не «держат», Натаниэль.

‑ Называй, как хочешь, но мы живем вместе, живем неплохо, и это может продолжаться годами. Но, Анита, я не смогу годами обходиться без того, что мне необходимо.

‑ Это может продолжать годами; но ты говоришь так, словно не очень‑то в это веришь.

‑ Проходят годы, и рано или поздно все от меня устают, ‑ заявил он.

Я не знала, что на это ответить, поэтому сказала:

‑ Ты меня нисколько не утомляешь. Расстраиваешь, чертовски озадачиваешь ‑ это да.

Он улыбнулся, но улыбка не дошла до глаз.

‑ Я знаю об этом, и если бы я не чувствовал себя в относительной безопасности, то не стал бы выдвигать требования. Я бы просто терпел дальше. Но если ты меня любишь, я могу попросить тебя о том, чего хочу.

Он сказал, «если ты меня любишь». Господи Иисусе.

‑ Наверное, это настоящая любовь, Натаниэль, раз я еще не выпихнула твою задницу на обочину за такие слова.

‑ За какие? За просьбу учитывать мои сексуальные потребности?

‑ Помолчи, просто помолчи. ‑ Я прислонилась лбом к рулю и попыталась собраться с мыслями. ‑ Может, мы оставим пока эту тему, пока я все обдумаю?

‑ Конечно, ‑ с ноткой обиды в голосе ответил Натаниэль.

И у него были на это причины. Я вынырнула из раздумий, чтобы спросить:

‑ Как долго ты готовился к этому разговору?

‑ Я ждал подходящего момента, когда ты не была бы по уши в аллигаторах, но…

‑ Но такие моменты для меня редкость.

‑ Точно, ‑ согласился он.

Я подняла голову с руля и кивнула. Это честно.

‑ Я обещаю подумать о том, что ты сказал, но на сегодня это все, что я могу обещать.

‑ Вот и замечательно. Правда. Я боялся…

‑ Ты что, всерьез думал, что я тебя из‑за этого вышвырну? ‑ нахмурилась я. Натаниэль пожал плечами и отвел взгляд:

‑ Ты не любишь, когда тебе предъявляют требования, Анита, особенно если они исходят от одного из твоих мужчин.

Я отстегнула ремень и подвинулась к нему так, чтобы не позволить ему отвернуться от меня.

‑ Возможно, однажды меня это и доконает, но я не могу представить себе, как буду просыпаться по утрам без тебя рядом. Как смогу жить без твоей возни на нашей кухне. Черт, да это в большей степени твоя кухня, чем моя. Я же не готовлю.

Он быстро поцеловал меня и отстранился с той улыбкой, что заставляла его лицо сиять от счастья. Я обожала эту улыбку.

‑ Наша кухня. Раньше у меня не было ничего, что я мог назвать бы «нашим».

Тогда я его обняла ‑ отчасти потому, что мне этого хотелось, отчасти для того, чтобы он не увидел выражения моего лица. С одной стороны, я любила Натаниэля со всеми его заморочками, а с другой ‑ хотелось, чтобы к нему прилагалась подробная инструкция. Он сбивал меня с толку чаще, чем любой из остальных моих мужчин. Ричард чаще делал мне больно, но тут я хоть знала, почему он это делал. Натаниэля же временами было настолько трудно понять, что оставалось только теряться в догадках.