‑ Может быть.

‑ Я удивлен, что ты не потребовала разъяснений по телефону.

‑ Я не знала, что той парочке от нас было нужно. Жан‑Клод сказал, что мы в безопасности, и я повесила трубку.

‑ Я не виноват, что они нас узнали.

‑ Тебя, ‑ тут же поправила я. ‑ Они узнали тебя.

‑ Ладно, меня, ‑ процедил Натаниэль, снова начиная злиться.

‑ Извини, Натаниэль, мне правда жаль. Это нечестно с моей стороны.

‑ Да нет, ты права. Если бы рядом с тобой не было меня, они бы тебя не узнали.

‑ Я вовсе не стыжусь показываться с тобой на публике.

‑ Тебе очень не нравится, когда меня узнают поклонники.

‑ Я же ничего не сказала, когда какая‑то женщина сунула тебе свой номер телефона, когда мы обедали вместе с тобой и Микой.

‑ Она дождалась, пока ты отойдешь в туалет.

‑ Она что думала, что мне от этого легче станет? ‑ спросила я, поворачивая на 44‑ю улицу.

‑ Она не хотела отрывать нас от совместного обеда.

‑ Она думала, что я заплатила вам с Микой за сопровождение, что я ваша клиентка.

‑ Анита, в последний раз, когда мы с ней виделись, я зарабатывал на жизнь проституцией.

‑ Знаю, знаю. Она дала тебе свой номер, потому что твой старый не отвечал, а ей хотелось снова с тобой встретиться. Согласна, она проделала это достаточно вежливо.

‑ Когда я сказал ей, что у нас свидание, она очень удивилась.

Ту женщину я запомнила хорошо. Она была стройной, элегантно одетой и годилась Натаниэлю в матери. Благодаря Жан‑Клоду я довольно хорошо разбиралась в тряпках, и заметила, что одета она была очень дорого. Украшения на ней, правда, были скромные, зато красивые. В общем, она была из тех женщин, что проводят благотворительные вечера, заседают в комитетах при художественных музеях и платят молоденьким парням‑проституткам, годящимся им в сыновья.

‑ Что больше всего меня поразило, так это то, что она была не похожа на женщину, которая стала бы…

‑ Снимать проституток, ‑ закончил за меня Натаниэль.

‑ Ага.

‑ У меня бывали всякие клиенты, Анита.

‑ Я догадывалась.

‑ Ты никогда… ты старалась никогда об этом не задумываться, так?

‑ Пожалуй, второе.

‑ Я не могу изменить своего прошлого, Анита.

‑ Я и не просила тебя об этом.

‑ Но ты хочешь, чтобы я бросил стриптиз.

‑ Я никогда этого не говорила.

‑ И, тем не менее, ты этого стыдишься.

‑ Ради бога, Натаниэль, прекрати. Я стыжусь того, что сама поднималась на сцену. Стыжусь того, что кормилась от тебя перед зрителями, ‑ я так крепко сжала руль, что рукам стало больно. ‑ В ту ночь я кормила ardeur не только от тебя, но и от всех зрителей в зале. Я кормилась их вожделением, хотя и не хотела этого. Я чувствовала, как сильно им нравится представление, и питалась.

‑ И этого питания тебе хватило на целые сутки.

‑ Жан‑Клод взял мой ardeur и разделил его между всеми вами.

‑ Да, но он считает, что смог такое провернуть только потому, что ты кормилась и от меня, и от толпы. Мне понравилось, что ты пометила меня на виду у публики. Ты же знаешь, насколько мне это понравилось.

‑ Так ты говоришь, что если бы не это случайное кормление от толпы, мой ardeur вырвался бы из‑под контроля тогда, когда я была по уши занята расследованием?

‑ Возможно.

Я попыталась осмыслить это заявление. Ardeur мог выйти из‑под контроля, пока я ехала в фургоне, набитом копами мобильного резерва (нечто вроде местного спецназа). Это могло случиться и во время зачистки гнезда вампиров, убивших больше десяти человек.

‑ И правда, ‑ наконец, произнесла я. ‑ Тогда почему Жан‑Клод не пытался снова затащить меня в клуб?

‑ Он предлагал.

‑ Я отказалась.

‑ Точно, ‑ кивнул Натаниэль.

‑ Почему ты сказал об этом только сейчас?

‑ Потому я на тебя злюсь, ‑ ответил он, пристраивая голову на стоящую у него на коленях коробку. ‑ Потому что я злюсь из‑за нашего неудавшегося свидания.