‑ Может быть.
‑ Я удивлен, что ты не потребовала разъяснений по телефону.
‑ Я не знала, что той парочке от нас было нужно. Жан‑Клод сказал, что мы в безопасности, и я повесила трубку.
‑ Я не виноват, что они нас узнали.
‑ Тебя, ‑ тут же поправила я. ‑ Они узнали тебя.
‑ Ладно, меня, ‑ процедил Натаниэль, снова начиная злиться.
‑ Извини, Натаниэль, мне правда жаль. Это нечестно с моей стороны.
‑ Да нет, ты права. Если бы рядом с тобой не было меня, они бы тебя не узнали.
‑ Я вовсе не стыжусь показываться с тобой на публике.
‑ Тебе очень не нравится, когда меня узнают поклонники.
‑ Я же ничего не сказала, когда какая‑то женщина сунула тебе свой номер телефона, когда мы обедали вместе с тобой и Микой.
‑ Она дождалась, пока ты отойдешь в туалет.
‑ Она что думала, что мне от этого легче станет? ‑ спросила я, поворачивая на 44‑ю улицу.
‑ Она не хотела отрывать нас от совместного обеда.
‑ Она думала, что я заплатила вам с Микой за сопровождение, что я ваша клиентка.
‑ Анита, в последний раз, когда мы с ней виделись, я зарабатывал на жизнь проституцией.
‑ Знаю, знаю. Она дала тебе свой номер, потому что твой старый не отвечал, а ей хотелось снова с тобой встретиться. Согласна, она проделала это достаточно вежливо.
‑ Когда я сказал ей, что у нас свидание, она очень удивилась.
Ту женщину я запомнила хорошо. Она была стройной, элегантно одетой и годилась Натаниэлю в матери. Благодаря Жан‑Клоду я довольно хорошо разбиралась в тряпках, и заметила, что одета она была очень дорого. Украшения на ней, правда, были скромные, зато красивые. В общем, она была из тех женщин, что проводят благотворительные вечера, заседают в комитетах при художественных музеях и платят молоденьким парням‑проституткам, годящимся им в сыновья.
‑ Что больше всего меня поразило, так это то, что она была не похожа на женщину, которая стала бы…
‑ Снимать проституток, ‑ закончил за меня Натаниэль.
‑ Ага.
‑ У меня бывали всякие клиенты, Анита.
‑ Я догадывалась.
‑ Ты никогда… ты старалась никогда об этом не задумываться, так?
‑ Пожалуй, второе.
‑ Я не могу изменить своего прошлого, Анита.
‑ Я и не просила тебя об этом.
‑ Но ты хочешь, чтобы я бросил стриптиз.
‑ Я никогда этого не говорила.
‑ И, тем не менее, ты этого стыдишься.
‑ Ради бога, Натаниэль, прекрати. Я стыжусь того, что сама поднималась на сцену. Стыжусь того, что кормилась от тебя перед зрителями, ‑ я так крепко сжала руль, что рукам стало больно. ‑ В ту ночь я кормила ardeur не только от тебя, но и от всех зрителей в зале. Я кормилась их вожделением, хотя и не хотела этого. Я чувствовала, как сильно им нравится представление, и питалась.
‑ И этого питания тебе хватило на целые сутки.
‑ Жан‑Клод взял мой ardeur и разделил его между всеми вами.
‑ Да, но он считает, что смог такое провернуть только потому, что ты кормилась и от меня, и от толпы. Мне понравилось, что ты пометила меня на виду у публики. Ты же знаешь, насколько мне это понравилось.
‑ Так ты говоришь, что если бы не это случайное кормление от толпы, мой ardeur вырвался бы из‑под контроля тогда, когда я была по уши занята расследованием?
‑ Возможно.
Я попыталась осмыслить это заявление. Ardeur мог выйти из‑под контроля, пока я ехала в фургоне, набитом копами мобильного резерва (нечто вроде местного спецназа). Это могло случиться и во время зачистки гнезда вампиров, убивших больше десяти человек.
‑ И правда, ‑ наконец, произнесла я. ‑ Тогда почему Жан‑Клод не пытался снова затащить меня в клуб?
‑ Он предлагал.
‑ Я отказалась.
‑ Точно, ‑ кивнул Натаниэль.
‑ Почему ты сказал об этом только сейчас?
‑ Потому я на тебя злюсь, ‑ ответил он, пристраивая голову на стоящую у него на коленях коробку. ‑ Потому что я злюсь из‑за нашего неудавшегося свидания. |