‑ Ты говоришь, Арнет приходила в клуб?

‑ Она платила за приватные танцы.

‑ Она что? ‑ уставилась я на него.

Детектив Джессика Арнет работала в Региональной Группе Расследования Противоестественных Событий, сокращенно ‑ РГРПС. Это одно из подразделений местной полиции, с которым я работаю чаще всего. Я знала, что Арнет неровно дышит к Натаниэлю, но я так старалась скрыть тот факт, что живу со стриптизером, что она ничего о наших отношениях не знала. До тех пор, пока я не пришла на свадьбу к подруге с Натаниэлем в качестве спутника, куда Арнет тоже была приглашена. Когда наша тайна была раскрыта, Арнет была в ярости оттого, что я не позаботилась сказать об этом раньше. Ей показалось, что я специально поставила ее в глупое положение, но она все же не стала устраивать безобразных сцен.

А потом ее черт принес в «Запретный Плод», причем как раз в тот день, когда Натаниэль вытащил меня на сцену. Теперь она убеждена в том, что я плохо с ним обращаюсь. Попробуйте приковать кого‑то цепью и отхлестать плеткой на сцене, и люди сразу решат, что вы его обижаете. А между тем плетка была идеей Натаниэля и Жан‑Клода. Обычная часть представления с участием Натаниэля. А еще я его прямо там, на сцене, пометила ‑ укусила до крови. Это был первый раз, когда я добровольно пометила его таким образом, не потому, что меня охватил ardeur, а просто потому, что ему это нравилось, и нравилось мне, к тому же я ему это обещала.

Арнет же решила, что я ‑ эдакая Мадам де Сад, а Натаниэль ‑ моя жертва. Я попыталась было объяснить, что Натаниэль становится жертвой только тогда, когда сам этого хочет, но она не купилась. Я была убеждена в том, что она все расскажет остальным копам, и меня с треском вышибут из теплой компании. То, что я живу с двадцатилетним стриптизером, в послужном списке которого есть несколько приводов за проституцию в раннем возрасте, само по себе плохо. А уж то, что я сама выхожу на сцену… а, черт, это совсем хреново.

‑ Насколько приватные танцы она заказывала?

‑ Ревнуешь? ‑ широко ухмыльнулся Натаниэль.

После секундного размышления мне пришлось согласиться:

‑ Да, пожалуй.

‑ Как мило, ‑ сказал он.

‑ Давай, рассказывай про Арнет.

‑ Танцы ей были не нужны. Она просто хотела поговорить. ‑ После недолгого размышления он добавил:

‑ Ладно, танцев ей еще как хотелось, только она так и не решилась сказать мне об этом. И мы просто говорили.

‑ О чем?

‑ Она хотела, чтобы я признал, будто ты со мной плохо обращаешься. Хотела, чтобы я бросил тебя ради собственного блага.

‑ А почему ты не рассказал об этом мне?

‑ Ты и так волновалась о том, что Арнет может рассказать Зебровски и остальным копам о том, что она видела. К тому же ты как раз занималась очередным расследованием убийства. Мне показалось, что тебе не нужна лишняя головная боль, и я сам с этим разобрался.

‑ Она еще приходила?

Он отрицательно покачал головой, и я попросила:

‑ В следующий раз скажи мне, хорошо?

‑ Если ты так хочешь.

‑ Хочу.

‑ Она ничего им не расскажет, потому что боится, что ты сделаешь то же самое ‑ расскажешь о том, что она втюрилась в твоего бойфренда‑стриптизера. Она не хочет этого признавать, но больше всего ее беспокоит, что ей на самом деле понравилось то, что мы с тобой вытворяли на сцене.

‑ Я не думала, что ее настолько зацепило, ‑ сказала я.

‑ Она и сама не думала.

Я изучающе посмотрела на него. Ему явно было что сказать. Я попросила:

‑ Давай, говори, я же вижу, что ты хочешь что‑то сказать.

‑ Больше всего мы ненавидим в других то, что нам не нравится в себе.

Я хмыкнула, и Натаниэль вскинулся:

‑ Что?

‑ Я сегодня думала об этом практически теми же словами.

‑ О чем именно?

Покачав головой, я сменила тему:

‑ Ты правда думаешь, что это придуманное прозвище не даст той парочке узнать меня под настоящим именем?

‑ Ага.