|
Так давай испробуем ее на деле. – Он обвел комнату рукой. – Можно ли найти что-либо более подходящее для нашей цели? В субботу и приступим. А сегодня, сразу после обеда, купим все необходимое – контейне-ры, сумки, мешки. Согласна? Вот и хорошо. Но в субботу ничего хорошего не получилось. Стоило Гаррисону взяться за какую-нибудь вещь с намерением выкинуть ее, как Кэрри начинала бурно протестовать, доводя его до умопо-мрачения. К счастью, она договорилась посетить в этот день дневной детский центр, не рабо-тающий по воскресеньям. Гаррисон предложил Кэрри пригласить заведующую на ленч за его счет, разумеется. Едва дверь за Кэрри захлопнулась, как он с лихорадочной поспешностью принялся выбра-сывать все, с его точки зрения, лишнее. Вычистил все ящики и стенные шкафы, не тронув только платяные. Он бы и мебель сжег с величайшим удовольствием – не доживать же этим обшарпанным предметам свой век в его изысканно обставленной квартире. Он еще не сделал Кэрри предложения, но обязательно сделает, как только она свыкнется с новым стилем жизни, думал Гаррисон, швыряя в помойный контейнер особенно уродливый раз-битый горшок. Их брак явится ей достойной наградой за переход к упорядоченному быту. – Где мои вещи? – ахнула Кэрри, открыв один ящик. Открыв второй, она ахнула еще громче. А Гаррисон настроился на благодарность. Он ожидал, что приятно удивленная Кэрри, бро-сится ему на шею. Ну, кое в чем и попрекнет его, не исключено. Но не более. Вместо этого Кэрри, обозревая опустевшие полки кухонных шкафов, горестно восклицала: – Что ты наделал? Куда все делось? – Выкинул всю треснувшую и щербатую посуду, да впридачу пару уродливейших горшков. И еще тысячи железных закрепок. Они, по-моему, размножались в твоих ящиках. – То оставил меня без посуды вообще! – Уж лучше никакой, чем такая. – А горшок – мой любимый горшок для супа. В нем я варила столько, что хватало на пят-надцать человек! – Так ведь можно купить другой. – Зачем? Тот меня вполне устраивал. – Самый уродливый горшок какой я когда-либо видел. – Ты ничего не понимаешь! Знаешь, сколько он вмещал супа? Кэрри бросилась в комнату, а Гаррисон аккуратно закрыл дверцы шкафов. Тем временем Кэрри заглядывала под тахту, под стул, откидывала занавески, словно что-то искала. – Где все газеты?! Тут терпение Гаррисона лопнуло. – Они были месячной и более давности. Если ты до сих пор их не прочитала, то уже не прочтешь никогда. – Ты выкинул газеты? – ужаснулась она. – Разумеется. Он и не думал извиняться. – Да в них же мои отзывы! А копий у меня нет. – Почему же ты не вырезала их и не подшила? – Все собиралась это сделать. – И не собиралась вовсе. В конце концов, эта куча газет уперлась бы в потолок. Кинув на него негодующий взгляд, Кэрри направилась к двери. – Куда ты? – На помойку. – Постой, Кэрри. Ты же можешь получить копии в редакциях! Кэрри! – Интересно, – зло сказала она, когда он схватил ее за руку, – остались ли у меня платья, или ты выкинул все, что тебе не понравилось? – До платьев и туалетных принадлежностей я не дотронулся, хотя не понимаю, зачем тебе семнадцать тюбиков губной помады. И в ванной ни к чему не прикоснулся, разве что выкинул пустые бутылки из-под микстур и лекарства с истекшим сроком годности. – Что ты наделал! Ведь теперь я не знаю, какие лекарства мне помогли. До чего нелепые доводы! – Да любой врач или аптекарь подскажет тебе их названия. Они вышли за дом, где стояли два гигантских мусорных контейнера. – В каком, мои вещи? Он указал. Кэрри заглянула внутрь. |
