— Хорошо, Игорь Алексеевич, — согласился он.
— Называйте меня просто Игорь, — прикинулся я рубахой-парнем.
— А разве это можно?
— В России возможно всё, особенно для людей того круга, к которому принадлежите вы.
— Вы так думаете?.. Тогда называйте меня Митей.
— Вот и познакомились, — удовлетворённо заметил я. — А теперь должен выполнить поручение Андрея Ильича: показать вам город, добрая часть которого является законной собственностью акционеров «Народной Инициативы».
Я сел за руль, Митя разместился не рядом со мной, а как начальник — на заднем сиденьи, что сразу сделало понятной его точку зрения на наши будущие взаимоотношения: бизнес и ничего личного. Это меня вполне устраивало: задушевные отношения с лицом, от которого ты зависишь, чреваты конфликтом, в котором нет справедливого решения, ведь ещё дедушка Крылов заметил, что у сильного всегда бессильный виноват.
«Ладно, посмотрим», — решил я и углубился в изучение внешнего облика своего подопечного, не забывая держать в поле зрения и дорогу.
Какой-либо видимой ущербности в нём заметно не было. Он был примерно моего роста, не без приятности в лице, которому, на мой взгляд, не шли короткие бакенбарды, но у англичан они, кажется, в обиходе обычны, да и у нас хоть и редко, но всё же встречаются у старых холостяков, которым есть время экспериментировать над своей внешностью. Одет он был в потёртые джинсы и мятую рубаху с короткими рукавами, которую можно было принять за «секонд-хенд», но она стоила не меньше трёхсот баксов. Я это знал точно, потому что Аля недавно подарила мне точно такую же, и моя Люба долго удивлялась её затрапезному виду и несуразной, на её взгляд, цене. Я помалкивал и не вмешивался в затеянную сёстрами по такому пустяковому поводу полемику, потому что знал: высокая цена товара отделяет бедных от богатых гораздо надёжнее, чем сословные различия, воспитание и даже происхождение.
— Выбирайте, — сказал я. — Можно посмотреть на Волгу с Венца, где высота берега достигает двухсот метров, можно полюбоваться городом из Заволжья, могу показать вторую реку Свиягу, которую отделяет от волжского русла всего километра три, но она течёт не в Каспийское море, а на север, в противоположном течению Волги направлении.
— Всё это, конечно, любопытно, но мне хочется начать знакомство с городского кладбища, — произнёс, выдержав паузу, мой подопечный.
— А почему с кладбища? На нём ничего нет достойного для обозрения. Чугунное и каменное поголовье секретарей обкома партии и бандюганов. Ни те, ни другие не представляют исторической и культурной ценности, обычная массовка, ширпотреб.
— И всё-таки поедем на кладбище, — мягко, но твёрдо произнёс Митя, и мне оставалось только выполнить пожелание наследного принца. К счастью, шоссе на северную окраину города было почти свободно, и мы, не обратив внимания на пост ГАИ, не снижая скорости, вырвались на загородное шоссе и через полчаса были у входа на центральное городское кладбище.
— Я здесь никогда не бывал, поэтому вряд ли могу быть вам полезен, — произнёс я, не оборачиваясь к пассажиру. — Вряд ли здесь водят экскурсии, но контора работает. Собираетесь разыскать чью-то могилу?
— Вы угадали. Мне нужно найти могилу…
Голос Мити задрожал, я обернулся к нему и убедился, что «пробирочник» испытывает вполне обычные человеческие чувства. Это открытие меня обрадовало, хотя через пару секунд я вспомнил, что собаки и коровы тоже плачут, но, тем не менее, спросил:
— Скажите, чья это могила, и я её разыщу.
— Моей мамы, — Митя всхлипнул и промокнул глаза бумажной салфеткой. |