— Вы играете эльфа?

— Нет, миледи! — ответил я, пожалуй, слишком пылко.

— Но в пьесе ведь есть эльфы?

— Да, миледи, — подтвердил я, зная, что мой брат уже рассказал ей об этом.

— Но если вы не эльф, — сказала леди Кэри, изображая недоумение, — то кто? Людоед? Демон?

— Починщик раздувальных мехов, миледи.

Глаза у неё округлились. Она явно заинтересовалась.

— Починщик мехов! Что ж, полагаю, весьма полезное ремесло. И много ли в пьесе мехов? 

Я понятия не имел, что ответить, и потому промолчал.

— Похоже, леди, мы с вами узнали одно, — продолжала она, — в этой пьесе есть починщик раздувальных мехов! Признаюсь, я заинтригована. Вы их чините прямо на сцене?

— Нет, миледи.

— Так вы починщик раздувальных мехов, который не чинит меха! Очень интригующе! А что чем же вы занимаетесь?

— Играю в пьесе, — ответил я и это, конечно, был мой самый правдивый ответ.

Леди Кэри вздохнула.

— Он очень упрямый починщик раздувальных мехов. Сильвия, покажи упрямому починщику раздувальных мехов дорогу в зал.

— Хорошо, миледи.

— И если ты споткнешься о сломанные меха, отдай их ему в починку. Ступайте, молодой человек. — Я покорно подошел к её креслу и поклонился. — Я над вами подшучиваю, — сказала она, — но мы с нетерпением ждём вашей пьесы.

И с этими словами она порылась в кошельке, достала монеты и протянула мне.

— Миледи... — начал я сбивчиво благодарить.

— Ступайте, — сказала она с улыбкой.

Сильвия по случайности сидела ближе всех к двери, и поэтому её послали меня сопровождать. Я снова поклонился леди Кэри и неловко попятился, чуть не споткнувшись о рулоны ткани, а потом последовал за Сильвией через дверь. Она хихикнула.

— Починщик раздувальных мехов? — переспросила она, схватила меня за рукав и потащила из комнаты. — Леди Кэри такая добрая, — сообщила она.

— Щедрая, — подтвердил я. — Дала мне четыре шиллинга. Жалование в удачную неделю!

— И она любит поэзию. Иногда она читает нам стихи. Я не понимаю половину из них, но приходится слушать. Сейчас она читает одну поэму о рыцаре-крестоносце и драконе. Красивую. Но, как по мне, слишком длинную. — Она рассмеялась. — И её дочь такая же, вечно читает стихи. И, конечно же, обе в восторге от вашей пьесы. Как и все мы. Ты видел новый театр? Какой он?

— Большой.

— Это я и сама могу увидеть! — сказала она насмешливо. Шла она очень медленно. — Мне бы хотелось пойти в театр.

— Ты никогда там не была?

— Никогда.

— Я тебя проведу, — неуклюже предложил я.

— Если меня когда-нибудь отсюда выпустят. — Она засмеялась. — Мне нужно вернуться, мы должны шить костюмы. — Она по-прежнему шла медленно. — На них столько денег потратили! Ну, у них есть что тратить. — Она остановилась на повороте в обшитом панелями коридоре. — Надеюсь, я увижу эту пьесу?

— Я тоже надеюсь.

— И ты будешь здесь на Рождество.

— Правда?

— На Рождество поставят пьесу. Разве ты не знаешь? Вот почему в зале такая спешка. Нужно закончить столярные работы. Так что я увижу две пьесы!

— Да, — сказал я, — но это совсем не то, что в театре.

— Правда?

— В театре много шума.

— Я люблю шум, — улыбнулась она.

— Только пока не бунтуют, — ответил я.

— Бунтуют?

— В прошлом году случился бунт, — ответил я, — некоторым подмастерьям не понравилась пьеса, и они начали кидаться всяким дерьмом на сцену, потом забрались туда, и пришлось возвращать их на место пистолетами и алебардами.