|
- Альбедо - будь здоров! - прокричал откуда-то из-под пластикового покрытия бомбар-дир. - Аж глазу больно! - Еще бы! Чистое ж золото! Это даже представить себе невозможно - планета, покры-тая чистым золотом! - Действительно невозможно, да я в это и не верю. Слишком дорогое удовольствие. А вот вообразить планету, покрытую анодированным алюминием, - это сколько угодно. Тем более что так оно и есть. Теперь, когда Билл пригляделся и увидел, что поверхность планеты сверкает действи-тельно совсем не так, как должно блестеть настоящее золото, настроение его слегка подпор-тилось. Однако он заставил себя приободриться. Пусть они отняли у него мечту о золоте, но со славой Гелиора этого не произойдет! Гелиор все равно останется средоточием Империи, недремлющим и всеведущим оком в самом сердце Галактики! Известие о малейшем проис-шествии на любой планете, на любом космическом корабле немедленно поступает сюда, классифицируется, кодируется, заносится в реестры, аннотируется, рассматривается, теряет-ся, обнаруживается вновь, принимается к сведению и становится руководством к действию. С Гелиора поступают приказы, которые управляют мирами людей и защищают эти миры от угрозы вторжения чужаков. Гелиор - рукотворная планета; все ее моря, горы и континенты покрыты металлическим щитом толщиной в несколько миль, образующим множество эта-жей и уровней; все ее население подчинено одной-единственной идее - идее власти. Все ближе и ближе придвигается сияющая поверхность планеты - вот уже видны бес-численные звездолеты всевозможных размеров и конструкций, в черном небе мерцают огни идущих на посадку и взлетающих ракет. И вдруг - неожиданная вспышка, а затем полная тьма в иллюминаторе. - Крушение! - ахнул Билл. - Мы погибли! - Типун тебе на язык! Это просто-напросто обрыв ленты. Поскольку на этом корыте нет ни одного золотопогонника, механик не стал запускать ее снова. - Так это было кино... - А ты как думал? У тебя что, крыша поехала? Ты ж понимаешь - будут они в обычных челноках делать такие огромные окна, да еще на носу, где трение при вхождении в атмосфе-ру моментально прожгло бы в них дырки! Конечно, кино... Да к тому же, по-моему, ленту показали задом наперед. Скорее всего на Гелиоре сейчас уже давно ночь. Пилот при посадке чуть не раздавил их в лепешку, придав ракете ускорение в 15 g (он, видимо, тоже знал, что на борту нет офицеров), и пока солдаты пытались вправить сме-стившиеся позвонки и затолкать на место глаза, повылезавшие из орбит, люк с грохотом открылся. На планете была глубокая ночь, да еще и с дождем. Помощник 2-го класса по пас-сажирской части просунул в каюту голову и одарил их профессионально дружелюбной улыбкой. - Приветствую вас на Гелиоре - имперской планете тысячи наслаждений... - Его лицо исказилось привычной гримасой: - Разве с вами, подонки, нет офицеров? А ну катитесь от-сюда, да помогите разгрузить урановую руду, нам нужно уложиться в расписание. Билл с бомбардиром сделали вид, что не слышат; помощник по пассажирской части протиснулся к спящему сержанту, храпевшему, словно испорченный мотор (что ему такая мелочь, как ускорение в 15 g!), и попытался растормошить его. Храп перешел в сдавленное рычание, прерванное диким воплем помощника по пассажирской части, которому спящий двинул коленом в пах. Продолжая что-то бормотать, сержант вслед за остальными покинул ракету и помог установить разъезжающиеся стальные подпорки бомбардира на скользкой поверхности взлетной площадки. Солдаты равнодушно смотрели, как из грузового отсека прямо в глубокую лужу приземлились их вещмешки. Под занавес мстительный помощник по пассажирской части сделал им еще одну мелкую пакость: отключил силовое поле, защи-щавшее их от дождя, так что они моментально вымокли до нитки и заледенели на холодном ветру. Ветераны взвалили на плечи рюкзаки - бомбардир тащил свой вещмешок на платфор-ме с колесиками - и зашлепали к ближайшим огонькам, тускло светившим сквозь колючие струи дождя примерно в миле от места посадки. |
