И в волны ключ от двери той

         Он бросил сильною рукой,

         И тихо ключ тот роковой

         Был принят хладною рекой.

         Тогда, решив свою судьбу,

         Боярин верному рабу

         На волны молча указал,

         И тот поклоном отвечал…

         И через час уж в доме том

         Всё спало снова крепким сном,

         И только не спал в нем один

         Его угрюмый властелин.

Глава II

The rest thou dost already know,

And all my sins, and half my woe,

But talk no more of penitence…

    Byron.[2 - Остальное тебе уже известно,И все мои грехи, и половина моей скорби,Но не говори более о покаянии…Байрон. (Англ.)]

         Народ кипит в монастыре;

         У врат святых и на дворе

         Рабы боярские стоят.

         Их копья медные горят,

         Их шапки длинные кругом

         Опушены густым бобром;

         За кушаком блестят у них

         Ножны кинжалов дорогих.

         Меж них стремянный молодой,

         За гриву правою рукой

         Держа боярского коня,

         Стоит; по временам звеня

         Стремена бьются о бока;

         Истерт ногами седока

         В пыли малиновый чепрак;

         Весь в мыле серый аргамак,

         Мотает гривою густой,

         Бьет землю жилистой ногой,

         Грызет с досады удила,

         И пена легкая, бела,

         Чиста как первый снег в полях,

         С железа падает на прах.

         Но вот обедня отошла;

         Гудят, ревут колокола;

         Вот слышно пенье – из дверей

         Мелькает длинный ряд свечей;

         Вослед игумену-отцу

         Монахи сходят по крыльцу

         И прямо в трапезу идут:

         Там грозный суд, последний суд

         Произнесет отец святой

         Над бедной грешной головой!

         Безмолвна трапеза была.