|
Никто не возражал. Он изводил нас жаждой. – Ну а что ваш новобранец, может, вы его уговорите? Он что, жмется выложить шестна-дцать су, этот говнюк? Не иначе, маменькин сыночек! Эй! субчик! Может, у него денег куры не клюют! Гони свои капиталы! Пришло время выставить мужикам! Я уже начал издавать предсмертные хрипы в глубине этой давилки, настолько сильно меня сжали. Это была верная погибель. Тем не менее мне удалось вытащить деньги из кармана. – Л'Арсиль! Л'Арсиль! мерзкий педрила! Гони свою отраву! Салага, передай ему денежки! Чтобы выбраться из дымящейся свалки, из этого сплетения тел, потребовались нечеловече-ские усилия, больше похожие на предсмертные судороги. В конце концов литровая бутылка все же появилась. Ее пустили по кругу. Никто не поблагодарил меня. Наоборот. – Всех этих волонтеришек передушить бы! – заявили они единодушно. Л'Арсиль пел в другом конце конюшни, в противоположном крыле: Картошку поросятам! А кожуру солдатам! Бретонцам! пропойцам! пропойцам! Он был счастлив от своего припева. Он пел его до самых дверей. Накатило новое удушье. – Керуэр! Керуэр! Выметайся, грязная скотина! Это мы из-за тебя задыхаемся! Керуэр развалился в самой гуще, в самой глубине, ногами кверху. На него нажали так сильно, что выдавили из свалки, как затычку из бочки. Он объявился мрачнее тучи. Жажда вер-нулась с новой силой. Все снова выпили… еще литр. Они становились все злее. Они обещали мне одно испытание страшнее другого. – Ты пойдешь в учебный взвод! Ты не знаешь про это удовольствие из удовольствий? Гов-нее не придумаешь! Погоди, попадешь в лапы к Лакадану! Клянусь, ты будешь плакать и звать мамочку! Ты узнаешь, почем фунт лиха! Муштра! Дружок! В Бириби от тебя останутся кожа да кости! Будешь пустыню пахать! Нужно было, чтобы я им выставил еще. На этот раз они вывернули мои карманы, прощу-пали всю подкладку… при свете фонаря… не припрятал ли я чего… У меня оставалось тридцать пять франков монетами по двадцать и десять су. Прозвучало радостное «Виват!». – А ты при денежках, маленький паршивец! А! Ну и пройдоха! Посмотрите-ка на него! Л'Арсиль извлек свои запасы, еще одну литровую бутылку, а потом еще две, припрятанные под овсом. Белое вино отдавало навозом, а еще оно было кислым, горьким, ледяным, беспощадным. От него пробирала жуткая дрожь! – А! Это бодрит! – заметили они! – Это уже лучше! Они сразу стали увереннее в себе. Ле Моэль, один из наших, и Л'Арсиль отправились в гу-щу событий в глубь конюшни, за перегородки, на охоту за навозом. Там, в конце конюшни, в темноте, в клубах пара, шевелились их тени. Они пронизывали темноту своими фонарями, мож-но было подумать, что это бабочки. У них были крылья из света. Они перемещались из стороны в сторону. Это было феерическое зрелище, их перелеты… как будто блуждающие огоньки, мер-цающие в царстве теней. Они трижды притащили носилки с навозом, затем вернулись побеседовать с нами. – Могу себе представить этого вашего Мейо! Сейчас он точно уже пьяный вдрабадан!.. Не видать вам пароля, как своих ушей! Я уже вижу, как вы пластаетесь перед Дисциплинарным со-ветом! Пьянка! Пьянка! Полный порядок! Уверен! Он дрыхнет под койкой своего дружка! Без задних ног! Стоит ему выпить, он с места не сдвинется! Я его, пьянчугу, знаю! Представьте себе! Уверен! Пойду лучше потаскаю еще навоз! Мне тошно на вас смотреть! Ставлю пятифранковую, что он не вернется! Что до выпивки, ему равных нет! Прежде чем снова наброситься на навоз, он захотел узнать, что же будет, если он так и не вспомнит пароль… в конце концов… все-таки. Какое-то время он молчал, сгорбившись, задум-чиво опираясь на вилы. – У меня… – произнес он наконец после долгих раздумий. |
