повторила Варенька. - Да кто же это такое придумал, что тебя убили!

     Теплая слеза упала в темноте Бумбарашу на ладонь. Бумбараш покачнулся и

почувствовал,  что голова его быстро пьянеет. Луна слепила ему глаза, и мимо

ушей свистел горячий ветер.

     - Варенька!  -  сказал он,  плохо соображая,  что говорит.  -  Ты брось

его... Уйдем вместе.

     - Полоумный!  -  отшатнулась Варенька.  -  Что  ты  мелешь?  Как уйдем?

Куда?.. Под пулю?..

     "И точно, куда уйдем? - подумал Бумбараш. - Уходить некуда..."

     Варенька вырвалась и насторожилась.

     - Беги, Семен! Кто-то идет! Сюда не приходи. Не надо!

     Она отпрыгнула и  скрылась за калиткой.  Слышно было,  как в  коровнике

звякнули ведра, и Варенька поспешно вбежала на крыльцо.

     Бумбараш стоял, опустив голову, и ничего не соображал.

     На крыльце опять послышались шаги.  Если бы Бумбараш не был пьян,  если

бы он не был ослеплен луною и  оглушен свистом ветра,  то по тяжелому топоту

он сразу бы угадал, что это идет не Варенька - и не один, а двое.

     Он  шагнул к  калитке и  нарвался на Гаврилку Полувалова и  старшого из

красавинской охраны, которые, чтобы их разговора никто не слыхал, шли в сад.

     - Стой! - крикнул Гаврилка и схватил Бумбараша за рукав.

     Бумбараш двинул Гаврилку коленом в живот,  отскочил в кусты и тотчас же

получил сам тяжелый удар по голове - должно быть, железным кастетом.

     Он  зашатался...  выровнялся,  шагнул к  оврагу...  опять  зашатался...

хватаясь за ветви,  выпрямился,  оступился и, цепляясь за колючки, покатился

под откос в овраг.

x x x

     Очнулся он не сразу.  Голова ныла.  Лоб был мокрый - очевидно, в крови.

Где-то рядом журчал ручей,  Но луна скрылась,  и  пробраться через колючки к

воде он не сумел. Кое-как выбрался он наверх и задами пошел к дому.

     Через огород он вышел к себе во двор. Дома еще не спали. Он торкнулся -

дверь была заперта.  Он подошел к окошку:  в избе сидели Василий, Серафима и

ее отец -  старик Николай. Говорили, очевидно, о нем - Бумбараше, - об избе,

о костюме и о лошади...

     - Добрые люди!  -  говорила Серафима.  - Да разве же мы виноваты? У нас

бумага.

     - Печку растопить этой бумагой! А он скажет: "Вынь деньги да положь!" А

где их возьмешь, деньги? Продали, прожили...

     - Господи,  вот принесла нелегкая! Ему что - он один. Куда хочешь пошел

да нанялся.  Хоть бы ты чего-нибудь,  папанька,  сказал,  а  то сидит бороду

чешет! Вино для людей поставили - ан, старый сыч, и навалился, и навалился!

     Бумбараш постучал в окно. Разговор разом оборвался. Выскочила Серафима.

     - Дай-ка мне воды умыться, - не выходя на свет, попросил Бумбараш.

     - Ты заходи в избу, там умоешься.

     - Дай,  говорю,  сюда!  И  захвати  полотенце,  -  настойчиво  повторил

Бумбараш.