монашества квашню с  тестом пуда на три мировому судье на голову надел...  А

другой - тощий такой, лицо господское, видать - не из наших.

     Долгунец велит:  "А подайте им коней!" Гаврилка как сел, так и конь под

ним аж придыхнул.  А другой подобрал рясу да как скочит в седло, чуть только

стремя коснулся.

     Тогда Долгунец и говорит: "Васька, таких нам надо! Выдай им снаряжение,

а рясы пусть не снимают...  А вы,  божьи молители,  - это он на остальных, -

поднимайтесь да  скачите отсюда куда глаза глядят.  Кого на дороге встречу -

трогать не буду.  А если кого другой раз в монастыре застану - на колокольню

загоню и велю прыгать...  Васька,  вынь часы, сядь у пулемета. И как пройдет

три минуты пять секунд - дуй вовсю по тем, кто не ускачет".

     А Васька -  скаженный такой,  проворный,  как сатана,  -  часы вынул да

шасть к пулемету.

     Так что было-то!  Как рванули табуном монахи.  До  часовни Николы Спаса

одним духом домчали, а там за угол да врассыпную...

     Монахов Бумбараш и  сам  недолюбливал.  И  рассказ этот ему понравился.

Однако он не мог понять, что же этому Долгунцу надо и за кого он воюет.

     - Натуральный разбойник!  -  объяснил Бумбарашу священник.  - Бога нет,

совести нет.  Белых ему не надо, на красных он в обиде. Разбойник, и повадки

все разбойничьи.  Заскочил в усадьбу к семикрутовскому управляющему. Обобрал

все дочиста,  а  самого-то с женою,  с Дарьей Михайловной,  в одном исподнем

оставил и  говорит:  "Изгоняю вас,  как господь Адама и Еву из рая.  Идите и

добывайте в  поте  лица  хлеб свой насущный...  Васька,  стань у  врат,  как

архангел,  и проводи с честью".  Васька, конечно, - тьфу, мерзость! - шинель

крылами растопырил и машет,  и машет и пляшет,  а сам поет матерное. В одной

руке у него пистолет, в другой - сабля. Ну те, конечно, - что будешь делать?

- так в исподнем и пошли.

     - У Адама и Евы хоть вид был! - вставил охмелевший дед Николай. - А это

же люди в теле. Срамота!

     И  этот рассказ Бумбарашу понравился,  однако он  опять-таки не  понял,

куда этот Долгунец гнет и  что ему надо.  Мимо окон рысцой проскакали пятеро

всадников. Одежа вольная, сабель нет, но за плечами винтовки.

     - Это  красавинские...  -  объяснил Бумбарашу священник.  -  Самоохрана

называется. Молодцы парни! И у нас тоже есть. Гаврила Полувалов за главного.

К нему, должно, и поехали.

     - Руки и ноги им поотрывать надо! - неожиданно выкрикнул охмелевший дед

Николай. - Ишь что сукины дети затеяли...

     - Молчал бы, старый пес!.. - огрызнулся кто-то.

     - А что молчать? - поддержал деда щуплый, кривой на один глаз дьячок. -

Да и вы-то, батюшка: говорить говорите, а к чему это - неизвестно. Наше дело

- раздувай кадило и звони к обедне.  Помилуй,  мол,  нас,  господи. А вы вон

что!

     Надвигалась ссора.  В  избе  переглянулись.  Василий поспешно взялся за

бутылку. Звякнули стаканы. Кругом зачихали, закашляли. Разговор оборвался.