- Яшка Курнаков идет, - пробормотала Серафима. - Принесло черта...

     Быстро в  избу вошел высокий парень в  заплатанной голубой рубашке.  На

нем были потертые галифе, заправленные в сапоги. Смуглое, как у цыгана, лицо

его  было  выбрито.  Кепка сдвинута на  затылок.  Левая рука наспех завязана

тряпицей.

     - Семка!  -  засмеялся он  и  крепко обнял Бумбараша.  -  Ах,  ты  черт

бессмертный!  А я сижу наверху,  крышу перебираю.  Идет Варька.  Я смотрю на

нее. "Семен, говорит, вернулся". Я ей: "Что ты, дура!.." Она - креститься. Я

рванулся.  А крыша,  дрянь,  гниль,  как подо мной хрустнет, так я на чердак

пролетел.

     Мать из избы выскочила.

     - Что ты, - кричит, - дьявол! Потолок проломишь...

     Я схватил тряпку, замотал руку да сюда...

     - Эк тебя задергало! - сердито сказала Серафима. - Батюшке локтем в ухо

заехал. Да не тряси стол-то! Еще самовар опрокинешь...

     Священник,  и  без  этого  обиженный грубыми  словами  кривого  дьячка,

поднялся, перекрестился, и за ним один по одному поднялись и остальные.

     Когда изба опустела,  Яшка Курнаков схватил Бумбараша за руку и потащил

во  двор.  Мимо огорода прошли они  к  обрыву над  рекой.  Там,  в  копне на

лужайке,  где еще мальчишками прятались,  поедая ворованный горох,  огурцы и

морковку, остановились они и сели.

x x x

     Бумбараш рассказывал про свои беды, а Яшка его утешал:

     - Придет пора -  будет жена,  будет изба! Дворец построим с балконом, с

фонтанами! А Варьке голову ты не путай - раз отрублено, значит, отрезано. За

тебя она теперь не пойдет.  А чуть что Гаврилка узнает,  он ее живо скрутит.

Он теперь в силе. Видал, верховые к нему поскакали?

     - Охрана?

     - Банду собирают.  Я все вижу.  Это только одна комедия, что охрана. На

прошлой неделе под  мостом в  овраге упродкомиссара нашли:  лежит -  пуля  в

спину.  Недавно  у  мельницы Ваську  Куликова,  матроса,  из  воды  мертвого

вытащили,  мне и  то  ночью через окно кто-то из винтовки как саданет!  Пуля

мимо башки жикнула! Посуду на полке - вдрызг, и через стену - навылет. Скоро

хлебную разверстку сдавать. Ну вот и заворочались.

     - А красные что? Они где заняты?

     - А у красных своя беда. На Дону - Корнилов. Под Казанью - чехи.

     Яшка  зажмурился.  Точно  подыскивая трудные  слова,  он  облизал губы,

пощелкал пальцем и вдруг напрямик предложил:

     - Знаешь, Семен! Давай, друг, двинем в тобой в Красную Армию.

     - Еще что!  - с недоумением взглянул на Яшку озадаченный Бумбараш. - Да

ты, парень, в уме ли?

     - А чего дожидаться?  -  быстро заговорил Яшка. - Ну, ладно, не сейчас.

Ты  отдохни дней пяток-неделю.  А  потом возьмем да  и  двинем.