|
Я играл на аперитив с толстяком Политом. – Было больше пяти? – Конечно! – Она зашла сюда? – Я не разрешаю ей заходить в кафе, где я бываю. Я увидел ее в дверях. Я вышел к ней и сказал, чтобы она оставила меня в покое. – Почему? – Потому что! Хозяин выключил музыку, и в зале воцарилась тишина, люди внимательно прислушивались к их беседе. – Вы поссорились? Щербатый пожал плечами, словно зная, что нелегко ему будет что то втолковать непонятливому собеседнику. – И да и нет. – Объясни как следует! – Допустим, я поглядывал на другую, а Жанна приревновала. – А кто эта другая? – Жанна однажды привела ее на танцы. – Как ее имя? – А я и сам не знаю. Ну да ладно, раз уж вы хотите знать. Она совсем молоденькая, но я ее и пальцем не тронул, так что придраться ко мне нельзя. Это девчонка, что работает с Жанной в пансионе.. Вот и все! И вот, когда Жанна явилась, я вышел к ней на улицу и сказал, что задам ей хорошую взбучку, если она не отвяжется от меня. – Ну а потом? Ты тут же вернулся в кафе? – Нет, не сразу. Я пошел взглянуть на пароход, что уходил в Ньюхейвен. Мне любопытно было, как это он отчалит при такой волне. Вы хотите меня забрать? – Пока еще нет. – Вы не стесняйтесь, если что! Мы уж приучены расхлебывать за других… Подумать только, ее убили!.. Она хоть не мучилась по крайней мере? Странное чувство охватило Мегрэ оттого, что он находился здесь без всякого дела. Он еще не привык быть просто частным лицом, как все. Другой, а не он задавал сейчас вопросы, ему приходилось делать над собой усилие, чтобы не вмешаться, не высказать своего одобрения или неодобрения. Иногда он сгорал от желания задать вопрос, и молчание становилось для него сущей пыткой. – Вы пойдете со мной? – обратился к нему комиссар полиции, вставая и бросая мелочь на стол. – Куда? – В комиссариат. Мне нужно составить донесение. А потом я смогу поспать, так как делать сегодня больше нечего. И только выйдя на улицу, комиссар добавил, поднимая воротник пальто: – Разумеется, к Щербатому мы приставим человека. Таков мой метод и, мне кажется, и ваш тоже. Было бы ошибкой во что бы то ни стало добиваться немедленных результатов, так ничего не получится, только изнуряешь себя и начинаешь терять хладнокровие. А завтра мне хватит возни с господами из прокуратуры. Мегрэ расстался с ним у красного фонаря комиссариата. Ему там нечего делать, его коллега засядет за усердный и подробный отчет. Ветер поутих, но дождь продолжал идти, хотя уже не так сильно – струи падали теперь вертикально. Немногочисленные прохожие скользили мимо еще освещенных витрин. Как это бывало и прежде, когда расследование продвигалось туго, Мегрэ старался растянуть время. Он заглянул в «Швейцарскую пивную» и добрых пятнадцать минут машинально следил, как играли в кости за соседним столиком. Он промочил ноги и чувствовал, что схватит насморк. Это заставило его после пива заказать грог с ромом, от которого кровь прихлынула к голове. – Так то! – вздохнул он, вставая. Это дело его не касалось! Конечно, сердце немного щемило, но разве не мечтал он о том, чтобы уйти на покой, так чего же теперь ворчать, когда он наконец вышел в отставку! В дальнем конце пристани, где то за морским вокзалом, уже пустынным и освещенным одной только дуговой лампой, он увидел светящееся лиловое кольцо над мокрым тротуаром и вспомнил про танцульки, о которых ему говорили днем. Так и не решив, стоит ли ему туда идти, и поминутно повторяя себе, что, нечего ему заниматься этим делом, Мегрэ все же оказался перед странным, безвкусно раскрашенным фасадом, освещенным цветными лампочками. Мегрэ толкнул дверь, в лицо ему хлынули потоки джазовой музыки, но он почувствовал разочарование при виде почти безлюдного зала. |
