– Может, еще увидимся.

– Может быть, – ответил Ремесул, направляясь к машине вместе с журналистами.

Шанталь проводила их взглядом. Тем временем посетители бара вышли на улицу и кучками встали на тротуаре. Обернувшись, француженка наткнулась на их наглые взгляды.

Она поспешила сесть в свой «рено» и, бросив взгляд на карту города, включила двигатель. Надо взять интервью у пастора, хочет этого Ремесул или нет. Однако чтобы добраться до улицы Тимотея Чипариу, придется снова проехать мимо бара.

Машина Жерара уже скрылась из вида в противоположной стороне. Мужчины в ушанках теперь занимали весь тротуар, а некоторые стояли прямо на проезжей части. Когда Шанталь нажала на газ, они, как по команде, тоже пошли вперед. Она рванула и пронеслась мимо, задев пару человек. Но успела заметить в зеркале заднего вида странные отростки на голове одного из них, когда тот снял шапку.

Шанталь сглотнула, зажмурилась и снова посмотрела назад. Теперь уже слишком далеко.

Показалось, наверное, подумала она, но сердце продолжало колотиться как бешеное. Всего на какое-то мгновение ей почудилось, что в волосах человека шевелятся два длинных ослиных уха. Шанталь сделала глубокий вдох, вяло улыбнулась и попыталась сосредоточиться на управлении машиной.

Ее размышления прервали солдаты на очередном КПП, перекрывшие въезд на улицу Чипариу. Точнее, не солдаты, а вооруженные местные жители. Темные глаза, лохматые усы, кожаные жилеты. Ни у одного из них не было нашивки Фронта национального спасения.

Она показала паспорт бритому наголо угрюмому человеку. После долгих раздумий тот жестом приказал ей поворачивать назад.

Шанталь только собралась возмутиться, но тут же осеклась. У ног людей, стоявших в нескольких метрах, лежало тело. Одна рука все еще слабо шевелилась. Под головой – лужа крови. Наклонившийся над ним делал что-то ужасное палкой с острым концом. Остальные молча наблюдали за происходящим.

Пытаясь подавить тошноту, Шанталь отвела глаза. Руки задрожали, а сердце снова бешено забилось.

Проверяющий похлопал ее по руке паспортом, потом бросил его в машину. И рассмеялся.

Шанталь два раза сглотнула, изо всех сил стараясь смотреть только на него. И неуверенно спросила:

– Секуритате?

– Нет, леди, – ответил по-английски бритоголовый, продолжая смеяться. – Это гребаный венгр.

Он говорил с ужасным акцентом, но смысл фразы Шанталь поняла. Хотя профессия обязывала, у нее пропало всякое желание задавать вопросы. Бледная как полотно, она завела двигатель. Лицо бритоголового снова стало серьезным. Он показал на значок на груди, где были изображены три стрелы.

– Легион Архангела Михаила, – по-французски объяснил он. А потом добавил по-румынски: – Vatra Românească [22].

Не зная, что ответить, Шанталь кивнула. Включив задний ход, выехала на какую-то улицу. Остановилась у обочины между двумя грязными сугробами. Подождала, пока ее перестанет трясти. Закрыла глаза и постаралась дышать ровно. Медленно, очень медленно взяла сигареты с приборной панели. Закурила, глубоко затянулась и яростно выплюнула дым.

После трех затяжек стало лучше. «Vatra Românească», – подумала она. Легион Архангела Михаила.[23] Это что еще такое, черт подери?

Шанталь проверила свое местоположение по карте. Совсем недалеко центральное кладбище. Может, лучше заглянуть туда, а интервью с пастором пока отложить? Еще только одиннадцать утра – хотя низкие снежные тучи не пропускали дневной свет.

Немного придя в себя, Шанталь отправилась дальше. Проехала мимо строгого здания Академии наук, вотчины Елены Чаушеску. Она, полуграмотная крестьянка, называла себя светилом науки и получила признание лучших умов Запада. В чем в чем, а в умении делать хорошую рекламу хозяевам Румынии не откажешь.