|
(Основным напитком в королевстве Така было кислое, как моча, густое пиво, смешанное с яблочным уксусом. Особым напитком считалось перебродившее бренди, которое гнали из слив и гнилых овощей, – по вкусу оно напоминало смесь сливовицы с антифризом.) Разумеется, в действительности Throgsgafen Day длился не один день. Накануне каждому полагалось продегустировать все яства, и этот вечер перед Throgsgafen Day был как бы репетицией веселья. Утром в Throgsgafen Day устраивались небольшие сборища для сравнения результатов, которые плавно перетекали в основное празднество – продолжительное чревоугодие, длившееся не менее шести часов. После этого мужчинам, чья первобытная сила нуждалась в выходе, рекомендовалось заняться энергичными физическими упражнениями. Это выливалось в жесткие спортивные игры и секс. Женщины принимали участие лишь в последнем; кроме того, они танцевали и без особого энтузиазма делали вид, что прячутся в замке.
В Throgsgafen к вечеру все леди и джентльмены приканчивали огромное количество еды, оставляя после себя по деревням целые горы мусора и бросая объедки бедным крестьянским детишкам. Это считалось трезвой частью вечера, после чего всей толпой знать возвращалась в замок к полуночи, чтобы поднять тост за всех друзей, умерших до Throgsgafen Day; это продолжалось до рассвета, когда обычно созывался экстренный совет старейшин для того, чтобы определить наказания за все убийства, изнасилования и другие столь же невинные забавы, в избытке случавшиеся в этот утомительный праздник. Наша сегодняшняя версия с жареной индейкой не более чем бледное отражение того праздника поэтому Богус Трампер и его старые друзья решили влить в этот скучный сосуд вино «Аксельта и Туннель». Планировалось грандиозное сборище Несмотря на непредсказуемость погоды в Мэне в ноябре, все пришли к выводу, что только у Коута и Бигги есть замок, способный выдержать подобное нашествие. Присутствие огромных собак придавало этому сборищу оригинальный дух Throgsgafen. Один из псов принадлежал Ральфу, который приобрел его по случаю увеличения живота Мэтью, а также для ее охраны на улицах Нью‑Йорка. Неопознанной породы зверь по кличке Лум превратил путешествие из Нью‑Йорка в Мэн в сущий ад. Трампер вел «фольксваген», рядом с ним сидела Тюльпен с Мерриллом на коленях; сзади людей было как рыбы в бочке: там мостились Ральф и беременная Мэтью, пытаясь усмирить Лума. В перегруженном багажнике на крыше машины везли люльку Меррилла, теплую одежду, корзины с вином, пиво и такие деликатесы, как особый сыр и копченое мясо, которые Бигги и Коут не могли достать в Мэн. Бигги занималась основными блюдами. Другой пес – подарок Богуса Кольму – находился уже в Мэне. Чесапикский ретривер с густой, блестящей шерстью, напоминавшей потертый коврик. Коут дал ему кличку – Великий Пес Гоб. У Трампера и Тюльпен собаки не было. – Ребенок, сорок рыб и десяток черепах – вполне достаточно, – заявил Богус. – Но тебе необходимо обзавестись собакой, Тамп‑Тамп, – уговаривал его Ральф. – Какая же вы семья без собаки? – А тебе необходимо обзавестись машиной, Ральф, – парировал Трампер, имея в виду битком набитый «фольксваген», подкативший к шлагбауму штата Мэн. – Замечательную большую машину, – повторил Трампер. Лум, отвратительный зверюга, занимавший почти все заднее сиденье, обслюнявил ему всю шею. – Может, даже автобус, – заметила Тюльпен. К тому моменту, когда они достигли Бостона, в бардачке не осталось больше места для грязных пеленок Меррилла, а Мэтью восемь раз просила сделать остановку, чтобы пописать, потому что была беременна. Трампер гнал как одержимый, его мрачный взгляд был устремлен только вперед: он не обращал внимания на писк Меррилла, бесконечные жалобы Ральфа на то, что ему некуда деть ноги, даже на зловещее дыхание Лума. |
