Трампер понял, что он абсолютно ничего ни о ком не знает.

– Ральф женился? – удивился он.

– Он посылал тебе приглашение, – сказала Тюльпен. – Но ты уже покинул Айову.

Он начал соображать, как много он пропустил. Но Тюльпен устала от его долгих внутренних монологов, и, как он понял, ей надоело его молчание. Он видел из гостиной, как она ложится в постель: она сняла халат и бросила его на пол.

– Если ты еще не забыл, то не должен удивляться тому, что каждые два часа его надо кормить, – сказала она. – Спокойной ночи.

Он пошел в ванную и помочился, не закрывая дверь. Он всегда оставлял дверь в ванную открытой – это была одна из его противных привычек, о которой он запоздало вспомнил. Когда он вышел из ванной, Тюльпен спросила:

– Ну и как твой новый инструмент?

Что это – шутка? Он не знал, что думать.

– С ним все в полном порядке, – ответил он.

– Спокойной ночи, – сказала она, и, когда он на цыпочках прошел в гостиную к своей постели, у него появилось желание стукнуть носком ботинка по стене и разбудить ребенка, только затем, чтобы услышать, как его пронзительный плач наполняет эту пустоту.

Он лег, прислушиваясь к своему дыханию, дыханию Тюльпен и младенца. Спал только младенец.

– Я люблю тебя, Тюльпен, – сказал он.

Ответила, как ему показалось, черепаха в аквариуме, ближайшая к нему: она еще энергичнее зашевелила челюстями.

– Я пришел сюда, потому что хочу тебя, – произнес он.

Но даже рыбка не шевельнулась.

– Ты мне нужна, – сказал он. – Я знаю, что я тебе не нужен, но ты мне нужна.

– Это не совсем так, – отозвалась Тюльпен, но так тихо, что он едва расслышал ее.

Он сел на кушетке.

– Ты выйдешь за меня замуж, Тюльпен?

– Нет, – без заминки ответила она.

– Пожалуйста, – умоляюще произнес он.

На этот раз она немного помолчала, потом снова сказала:

– Нет.

Он надел туфли и встал. Он не мог уйти по‑другому, кроме как мимо алькова из аквариумов вокруг ее постели, но когда он приблизился к ней, то увидел, что она сидит на кровати и сердито смотрит на него.

– Господи! – воскликнула она. – Ты что, снова уходишь?

– А что ты хочешь, чтобы я делал?

– Господи, ты что, не знаешь? – возмутилась она. – Тогда я скажу тебе, Трампер, если уж на то пошло. Я пока не готова выйти за тебя замуж, но если ты останешься и немного подождешь, я могу потерпеть и посмотреть, что из этого получится! Если ты хочешь остаться, ты должен остаться, Трампер!

– Хорошо, – сказал он. Он думал, раздеться ему или нет?

– Господи, да разденься же ты, – велела ему Тюльпен.

Он так и сделал, после чего забрался в постель рядом с ней. Она лежала, отвернувшись от него.

– Господи, – пробормотала она.

Он лежал, не касаясь ее, пока она неожиданно не перевернулась на другой бок, не выдернула его руку и не приложила к своей груди.

– Я не хочу заниматься с тобой любовью, – сказала она, – но ты можешь обнять меня… если хочешь.

– Я хочу, – пробормотал он. – Я люблю тебя, Тюльпен.

– Я надеюсь.

– А ты любишь меня?

– Да, Господи, думаю, что да, – сердито ответила она.

Медленно нормальный инстинкт вернулся к нему: он осторожно ласкал ее по всему телу. Он нащупал то место, где ее обрили: оно еще кололось.