— Когда похоронил меня, считая мёртвым, — кивнул Каин. — Слушай, я не злюсь за это. Просто продолжай рассказывать, мне надо быть в курсе всего.

— Мы сдружились. Пару раз спасали друг другу жизнь… в итоге дали друг другу обещание, что если у одного из нас будет сын, а у другого дочь, то мы заключим между ними союз.

Он вздохнул.

— Через какое-то время, когда вы все трое были детьми, он предложил изменить договор — его единственная дочь станет женой именно наследника клана, а не просто его отпрыска. Она — наследница Клио, так два клана сольются вместе и с объединённой силой станут Высоким Родом.

— Звучало логично, — кивнул Каин. — Но, как я вижу, что-то пошло не так?

— Многое пошло не так, — покачал головой Саул. — Сначала тот несчастный случай. Ты стал инвалидом, но оставался твой брат, Авель. Тем не менее, пыл Джеда уже угас.

— Дай угадаю, — процедил Каин, глядя на Миру тонкими щёлочками. — Я — кандидат в чемпионы — ушёл в отставку без надежды на восстановление в будущем. Кр… Мой брат — не то чтобы совсем бестолочь, но человек средних талантов и явно не тот, кто возвеличит клан.

— Да, — кивнул Гвинн. — А сама Мира Клио — красавица и умница, талант, почти равный тому, что был у тебя до несчастного случая.

Каин глубоко вздохнул и помолчал. И в этом мире тоже перспективы власти решают больше, чем обещание, данное боевому товарищу.

— Один вопрос, — заметил он. — Почему Джед ждал до моего исчезновения, а не сделал это три года назад?

— Маторы ничего им не предлагали, — пожал плечами Саул. — А теперь предложили.

— Каин, друг мой, — слащаво улыбнулся Изекиль. — Ты ведь помнишь о том, что Маторы — один из самых малочисленных Высоких Родов?

— Разумеется, — кивнул Каин.

— Ну так вот. А брак сына с наследницей меньшего по статусу и влиянию клана — это их единственный шанс на расширение. Если бы ты или твой брат женились бы на Клио — произошло бы слияние двух кланов. Сейчас же клан Клио ожидает поглощение.

— Политические игры… — пробормотал Каин. — Всё-таки хорошо, когда политическая система не предполагает наследования…

Все трое Амосов вокруг него странно замолчали и уставились на него.

— Что? — не понял Каин. — Что я не так сказал?

— Хорошо, что никто из них этого не слышал, — покачал головой Гвинн. — Такие слова… Это, по сути, заявление о том, что республика нравится тебе больше Империи.

— Я живу в Империи, — кивнул Каин. — Но в стране, кажется, не тоталитаризм. И пока я не призываю к восстанию народ и не иду на баррикады — я волен считать так, как мне хочется, не так ли?

Саул только снова вздохнул.

— Не надо, сын. Ты и сам знаешь. Вопрос даже не в том, что ты недоволен Империей. Вопрос в том, что тебе нравится республика. Враг. Ты хочешь быть арестованным за симпатии врагу?

А? Что-то новое. И почему он до сих пор об этом не слышал?

— Не хочу, конечно, — Каин пожал плечами. — Но…

Наверное, можно было сказать что-то ещё. Что демонизация врага — не лучшая политика, которую может проводить правительство. Что если враг Империи сейчас — республика, то не любая республика становится злом.

Но Каин промолчал.

— Ладно, — пожал он плечами.