Стало понятно – я побежден. Будь проклят этот мерзкий понедельник!

***

Я хлопотал у плиты, на которой скворчала глазунья. Валя сидела за столом. Перед ней стояли бокал и бутылка «Нарзана». У нее было такое лицо, как будто она не знает, плакать ей или смеяться.

– Вот как я попал… Это были практически все деньги Агентства. А эти свиньи только насмехаются…

– А что ты хотел?… У тебя ничего не горит?

Я, чертыхаясь, соскреб подгоревшую яичницу на ее тарелку:

– Кое какие съедобные фрагменты, по моему, остались. Поешь.

– Не хочу.

Упрямства в ней было на семерых.

Впрочем, сегодня это на меня не подействовало.

– Валь, все изменится, клянусь…

– Если я тебе помогу?

Я подумал, что, наверное, это так и выглядит.

– Нет. Можешь не помогать. Я без тебя… скучаю.

Горностаева демонстративно достала сигареты.

– Да ну?

– Вообще то здесь не курят… – сказал я очередную глупость. – Но один раз можно, как думаешь?

– Я думаю, как уже тоже не раз говорила, что завхоз – это диагноз… Да ладно, шучу… – смилостивилась она и, убрав сигареты, подцепила на вилку кусок яичницы. – Значит, Ерш. Помню такого. Начинал на Галере – кидал лохов направо и налево…

– Как его можно вычислить?

– В принципе, думаю, что он должен где то числиться. Раз уж он недавно освободился, значит, находится под надзором.

Если уже не бросился в бега.

– Значит, найти его можно!

Я ждал целую вечность, пока она прожевала очередной кусок моего кулинарного позора.

– Леша, предположим, ты его нашел.

И что, придешь и попросишь назад деньги, заработанные нечестным путем? Или, может, в милицию обратишься?

Я вздрогнул.

– Нет, позору не оберешься… Можно морду набить.

– Сам в милицию загремишь.

– Я должен вернуть деньги!!! Желательно до приезда Обнорского.

Тут Горностаева встала и так потянулась, что не будь я расстроен – случилось бы непоправимое. В смысле, то, что уже случалось в этой самой квартире несколько раз. По ее взгляду было понятно, что она то как раз не против. Сейчас она скажет: «Скрипка, я соскучилась», – подумал я. Но она сказала:

– Нужно их заработать.

Это было неожиданно.

– Пять тысяч? Если только тоже кого нибудь кинуть…

– Зачем же «кого нибудь»?

Я смотрел на нее недоуменно, как Спозаранник на Обнорского, когда тот говорит, что я полезный работник.

А она улыбнулась еще безнравственней и заявила:

– Расскажи ка мне еще раз про эту квартиру.

***

Весь следующий день прошел в хлопотах. Начались они с отдела расследований. Спозаранник недовольно поглядывал на то, как я о чем то шепчусь с Безумным Максом, но сделать ничего не мог. Поэтому он лишь время от времени окатывал меня холодной струей презрения, но я даже не ежился. Привычный.

Я жал на Макса, но тот, косясь на Спозаранника, юлил.

– Макс, да ведь это тебе ничего не стоит…

– Ну да а… Ты вон на картриджи жмешься, а тут знаешь какой принтер нужен?

– Да будет тебе картридж! Макс, будь человеком!

***

Помощь Макса должна была обернуться немалыми расходами по возмещению Кононову морального вреда, который будет обязательно нанесен ему дополнительным внеплановым трудом. Но, поскольку возмещать предстояло алкоголем, меня это не пугало.