С противником, вооруженным ножом, лучше не связываться. На занятиях по самообороне вам скажут, что в такой схватке вы должны быть готовы покалечить, а то и потерять кисть. На это надо решиться.

Если же решается вопрос жизни и смерти, надо хвататься за лезвие и выкручивать его, но будет больно, попытка может стоить вам пальцев.

Я расстегнула еще одну пуговицу. Теперь рубашка была расстегнута до пупка.

– Вот так, вот и умница, – чуть ли не ворковал Рэй. В углах его рта показалась слюна. Глаза подернулись влагой.

Мои движения легки и плавны.

Нож.

Ухмыляющееся лицо.

Напарник смотрит в другую сторону.

Решаюсь. Могу потерять пальцы. Кисть. И еще: мне в жизни не приходилось убивать никого крупнее осы.

Решаюсь. Бог с ними, с пальцами.

– Да, вот так, дай посмотреть, – сопел он.

И в тот самый момент, как я уже была готова схватить лезвие левой рукой и ударить его в лицо кулаком правой, он откатился, сел на корточки и поднялся на ноги.

Сначала я не могла понять, в чем дело, потом увидела: он расстегнул ремень и стаскивал джинсы.

– Ты тоже, – возбужденно пробормотал он.

– Ладно, – согласилась я.

Спустила джинсы и нижнее белье до лодыжек.

Полуголая.

Страх – рекой.

Руки дрожат.

– Ну же, – сказала я и снова ему улыбнулась.

Он ответил сальной ухмылкой.

Да. Так‑то ему больше по вкусу. Насилие для него – не главное. Ему, видимо, хотелось воплотить какую‑то из своих фантазий. Жертва охотно идет навстречу. Пылкая латиноамериканка. Горничная, изголодавшаяся по мужчине. Ну, как у него на ди‑ви‑ди.

Он стащил джинсы.

– Ну же, милый. – В моем голосе звучали интонации и добровольной соучастницы, и напуганной жертвы. По‑видимому, такое сочетание показалось ему правдоподобным.

– Да, мадам, – пробормотал он и раздвинул мне ноги краем ступни.

– Давай быстрей, Рэй, – торопил Боб.

– Не беспокойся, брат, придет и твой черед, – пообещал Рэй.

– Отодрал, и дело с концом, – ворчал Боб.

Я открыла грудь, раздвинув края рубашки.

– Убиться можно, ты так меня раззадорила, – сказал он. – Да ты же так бабло зарабатывать можешь, Мария, но мы всю эту любовь из тебя повычерпаем. Покажи‑ка нам парочку своих фокусов. Мне проститутки всегда бесплатно показывали.

Я кивнула.

Он стал на колени у меня между ног и положил нож, чтобы снять трусы.

Игра будет короткой. Я понимала, что моя жизнь, жизнь человека, нелегально въехавшего на территорию США, не стоит и ломаного гроша. Убив меня, ему, скорее всего, придется убить и остальных. Шесть смертей – или две?

Тут и думать нечего. Надо решаться. Принять правила игры. Либо вы останетесь в живых, либо мы. Я заранее испросила себе прощения.

Он сдернул широкие «боксеры» с изображениями героев мультфильмов, ухмыльнулся и потянулся за ножом.

Но ножа не было.

– А? – удивился он.

Наблюдать за бесплодной работой его мысли было так же интересно, как наблюдать за динозавром, ступившим на вулканическое стекло. Физиономия потихоньку приобретала выражение растерянности, но он ничего не успел ни сказать, ни сделать: его же собственный охотничий нож полоснул его поперек живота.

Коричнево‑малиновая венозная кровь, содержимое желудка, кофе.

Жизненно важные органы пока не задеты, глубокий разрез нужен, чтобы дать почувствовать боль и охладить пыл. Он отреагировал быстрее, чем я ожидала. Кулак, как молот, ударил в песок в нескольких сантиметрах от моей головы – успела уклониться.