Мои соображения показались ему резонными.

– Говори, что делать.

– Давай затащим в кабину. Руками ничего не трогай, отпечатки пальцев сейчас снимают со всего подряд. Лучше всего натяни на ладони рукава.

Я посмотрела на Франсиско:

– Ты тоже помоги, ладно?

Он кивнул.

– Хорошо, за дело.

Сначала мы подошли к Рэю. Я взялась за одну ногу, Педро за другую, Франсиско за руку, и мы втроем поволокли безголовое тело к пикапу. Дверцу открыла я, и мы не без труда подняли и затолкали труп в кабину.

– Хорошо, теперь второго.

То же проделали и с Бобом, но, прежде чем положить его на сиденье, я вытащила изо лба нож. Лезвие вышло с отвратительным хлюпаньем. Его кончик дошел до затылочных костей, так силен был удар. Пока мы поднимали тело, череп треснул. Дневной свет проникал через дыру в голове, посреди лица влажно поблескивало отражение неба. Небо, мозг, кровь. Педро стало рвать, но мы и без него вдвоем с Франсиско усадили Боба на водительское сиденье.

– Черт! – Франсиско попытался стереть кровавую кашу со своей рубахи.

Боб по‑прежнему с осуждением и изумлением смотрел на меня своими карими глазами. Что мне до твоего осуждения?! Ты этого хотел, Боб? Этого ли ты ожидал, когда вставал утром с постели, когда пил кофе, когда встретил своего закадычного друга Рэя? Нечего таращиться, дружище, прибереги свое осуждение, ты тысячу раз мог предотвратить беду.

Я костяшками пальцев закрыла ему глаза.

– Оставим полиции пищу для размышлений. Дай‑ка мне пакет с кокаином, – обратилась я к Педро.

– Я не наркодилер, это – чтобы не заснуть, – оправдывался Педро.

Матерь Божья, да что он‑то суетится? Он что, полицейский, нюхающий кокаин? Может, подумала я, меня выдает профессиональный подход к делу? Может, выгляжу слишком хладнокровной? Знал бы он, как волнами подкатывает к горлу тошнота, как нелегко противостоять ей, не подавая вида, каково мне на самом деле.

– Да ладно, старина, не переживай. Надо же, чтобы федералам было о чем побеспокоиться, – сказала я.

Он протянул мне пакет своего зелья, и я посыпала им штаны Боба.

– Пусть думают, что их сюда завезли, – объяснила я.

– Да, – согласился Франсиско. – Тут я могу помочь.

Я стерла отпечатки пальцев отовсюду, где могла их оставить, а Франсиско, обмакнув нож в кровь, вывел им букву «Т» на ветровом стекле «шевроле». Мы понимали, что он имеет в виду. Криминалисты решат, что тут орудовали люди из картеля «Тихуана». На какое‑то время его уловка направит расследование по ложному следу.

– Так, теперь можно… – начала я, но тут у Боба заиграл сотовый телефон – одну из джазовых мелодий Винса Гуаральди из мультика «Рождество Чарли Брауна».

Мы замерли на месте.

– Что делать? – спросил Франсиско.

– Отвечать не будем, – сказала я.

Телефон играл долго, потом замолчал. Мы пошли к «лендроверу».

– Что теперь? – спросил Педро. Лицо у него было пепельного цвета, глаза усталые.

– Едем дальше как ни в чем не бывало, – ответила я.

– Как ни в чем не бывало, – пробормотал Франсиско.

Он дрожал, словно от холода. Я обняла его. Бедный парень. Он прямо на глазах помолодел и выглядел сейчас лет на тринадцать. Теперь уж я была не очередной крошкой, удостоившейся его внимания, но моложавой (даже чересчур) мамочкой, утешающей его на земляном полу какой‑нибудь хибарки в Манагуа.

– Все будет хорошо, – успокоила его я.

Он кивнул и попытался мне поверить. Обернулся, посмотрел на меня:

– Ну а ты как? Ничего?

Об этом я как‑то не подумала.