— Без понятия, зачем предатель их носит.

— Чтобы помнить, когда нужно остановиться. Но ты, похоже, все равно забыла.

— И с чего такие выводы, шпик дешевый?

— С пятна у тебя на воротнике.

Она выгибает шею, разглядывая пиджак.

— На другом плече. Повезло, что не нарвалась на патруль. Под раковиной мусорное ведро, выбрось пиджак и выметайся.

Шеула вдруг хватает сигареты и зажигалку из ящика, закуривает.

— Сто аконитов аванс, — она вытягивает из кармана мятую банкноту и тянет Дрорегу. — Еще сто — после того, как выполнишь дело.

Немаленькие деньги для бедного клана с кучей детских ртов. Детектив не спешит брать банкноту.

— Преступления — не мой профиль.

— Не волнуйся, шпик, — прошипела орчанка. — Никто в клане не станет иметь серьезных дел с предателем. От тебя требуется немного — съездить в Брегстон и найти нашего.

— Кого?

— Хлорока.

— Как давно он мертв?

— С чего ты взял, что он мертв? — желтые глаза Шеулы сверкнули.

— И, правда, с чего? Может, Хлорок сидит второй день на пристани в Брегстоне и качает сапогами над волнами, пока его шестеро детей голодают?

— Второй день? Почему?

— Или третий. Тебе виднее, сколько ты не спишь.

Тяжелый кулак орчанки сжимает банкноту.

— Вот три условия, чтобы я взялся, — Дрорег ковыряет окурком в пепельнице. — Первое, рассказываешь все, как есть. Второе, рамки закона я не переступаю. И самое важное, мое кресло — только мое кресло.

Шеула секунду не шевелится, затем ее ноги с грохотом опускаются на пол. Орчанка встает резко, кресло чуть не падает. Дрорег тут же опускается в него, здоровые ладони орка соединяются на раскромсанной столешнице.

— Я вас слушаю.

Шеула кривит лицо, но рассказывает:

— Два дня назад я и Хлорок грабанули контрабандистов на заброшенном складе в Брегстоне. До их встречи с покупателями у нас был час. Все должно было выйти по-тихому. Только… только контрабандистов оказалось больше, чем нам донесла крыса из береговой охраны.

— Но вы все равно их грабанули, — подытожил Дрорег.

— Заткнись, ищейка! — рычит Шеула. Ненадолго ее хватило. — Все ты знаешь! Знаешь, насколько твой клан беден, потому и бросил нас. Конечно, грабанули! Лиловый жемчуг стоит баснословных денег. И рек крови. Три или два десятка трупов — неважно, это всего лишь бандиты.

— Всего лишь бандиты, как и вы с Хлороком, — соглашается Дрорег. — И скольких убила тем вечером именно ты?

— Семерых, — с вызовом смотрит Шеула. На лице Дрорега ни один мускул не шевелится, и она продолжает. — Их все равно было слишком много. Нам пришлось бежать. Я рванула с жемчугом к окраине города, Хлорок же взял погоню на себя и увел ее к докам.

— Жемчуг сейчас в клане?

— Да, тебя это не касается, — Шеула вдруг сникает плечами. — Хлорока точно убили…

— Точно, — Дрорег смахивает щепки со стола. — Вам нужно его тело и сапоги?

— Имущество мертвых переходит семье погибшего. Сапоги Хлорока нужно перековать на новые — для его старшего сына.

Дрорег молчит. Шеула бросает смятую банкноту на стол.

— Твои условия соблюдены. Ты не замараешься, просто найдешь труп Хлорока и свяжешься со мной.

— Пятьсот аконитов, — поднимает глаза от банкноты орк.