Коттедж был обнесен высоким кирпичным забором, но ворота отсутствовали – их то ли не успели навесить прежние хозяева, то ли свистнули домовитые аборигены. Прямо на въезде во двор громоздилась уже поросшая травой и кустами, невидимая в темноте куча гравия, споткнувшись о которую Юрий с трудом устоял на ногах. «Корова», – шепотом обругал он себя, припомнив, что эта куча была обозначена на нарисованной Мариной схеме. Устыдившись своей прямо-таки профессорской рассеянности,

Филатов сосредоточился, обогнул кучу и буквально налетел на спрятанный в тени разросшихся кустов автомобиль, хромированные детали которого слабенько поблескивали при свете звезд. Мокрый от ночной росы борт издал глухой металлический звук, когда Юрий треснулся об него коленом. Филатов похолодел, ожидая воя и улюлюканья сработавшей сигнализации, но вокруг по-прежнему было тихо. «У, сволочь», – сказал автомобилю Юрий. Автомобиль, оказавшийся при ближайшем рассмотрении «Волгой» какой-то бледной расцветки, ничего не ответил. Юрий припомнил схему; никакого автомобиля на схеме не было, а это могло означать только одно: птичка находилась в клетке, но готовилась к отлету в теплые края.

Он обогнул машину и стал осторожно подниматься по бетонным ступенькам высокого крыльца. Под ногами поскрипывала кирпичная крошка и какой-то мелкий мусор; один раз под подошвой отчетливо захрустело битое стекло. Мысленно помянув супоросую свинью, Юрий наклонился и преодолел остаток пути, ощупывая ступеньки рукой и заранее сметая в сторонку все, что могло скрипеть, хрустеть, трещать и издавать иные предательские звуки. Так, на получетвереньках, он добрался до массивной железной двери, ощупью отыскал ручку и нажал на нее, ни на что особенно не рассчитывая. Дверь тем не менее послушно открылась; Юрий ожидал дикого скрежета ржавых петель, но дверь распахнулась без единого звука, из чего следовало, что ею часто пользовались, не забывая смазывать петли.

Внутри дома темнота была полной. Юрий немного постоял на месте, давая глазам привыкнуть к почти полному отсутствию освещения. Звуков тоже не было: его противник либо спал, забившись в какую-то нору, либо затаился, держа наготове оружие. Вздохнув, Юрий вынул из кармана китайский цилиндрический фонарик, купленный час назад в киоске у Курского вокзала, заранее прищурился и сдвинул большим пальцем кнопку.

Как он и ожидал, толку от фонарика оказалось немного: темнота за пределами пляшущего круга тусклого желтоватого света только сделалась гуще и непрогляднее. Правда, фонарик позволял видеть, что делается под ногами, не стукаться головой об углы и не спотыкаться о строительный мусор. Юрий осторожно двинулся вперед, все время ожидая выстрела из темноты. Чтобы этот предполагаемый выстрел не оказался последним, что он услышит в своей жизни, Юрий вытянул руку с фонариком далеко в сторону. Это оказалось дьявольски неудобно, зато не так опасно.

Он двигался наугад, потому что в этом доме Марина Медведева не была ни разу – по ее собственным словам, у нее просто не хватило смелости. Юрий очень хорошо ее понимал, тем более что дело приходилось иметь с таким мерзавцем, которому ничего не стоило понаставить во всех углах медвежьих капканов, а то и мин-растяжек. Подумав о капканах и растяжках, Юрий стал внимательно смотреть под ноги, но там ничего не было, кроме куч осыпавшейся со стен штукатурки, мятых ведер со следами засохшего цементного раствора, каких-то густо заляпанных известью досок, сухих прошлогодних листьев и гнутых ржавых гвоздей. В доме стоял неприятный запах заброшенного строения – пахло сырым цементом, плесенью, пылью, мочой и какой-то дохлятиной – очевидно, где-то здесь валялся труп кошки или крысы. Юрию подумалось о человеческом трупе, но он отогнал эту мысль: концентрация запаха была не та, мертвый человек воняет гораздо сильнее, как будто и после смерти в нем сохраняется тщеславное желание обратить на себя внимание окружающих.