Подробностей дальнейших событий никто так и не узнал. Мирон о них умалчивал, и Юрий подозревал, что молчит он не столько из скромности, сколько вследствие полной и беспросветной алкогольной амнезии. Известно было только, что господина главного редактора после: того вечера упекли на пятнадцать суток и после этого он еще месяц ходил трезвый, злой и без гроша в кармане, а ресторан на следующий день закрылся на ремонт, который продолжался почти целую неделю. Видевший Мирона в деле Юрий предполагал, что одноклассники надолго запомнили ту встречу с юностью и вряд ли кто-нибудь из них еще хотя бы раз в жизни отважился переступить порог какой-либо редакции.

Как бы то ни было, место встречи со Светловым теперь было обозначено вполне четко. Юрий коротко попрощался и со словами благодарности вернул телефон его владельцу. Тот взял трубку, несколько раз задумчиво подбросил ее на ладони и сказал:

– Слышь, брат... Ты извини, я тут краем уха слышал твои терки... Без обид, понял? Я чего сказать-то хотел? Если ты в бегах, так тебе в метро лучше не соваться. Твой фоторобот, наверное, уже у каждого мусора имеется. Так что я типа того, могу подбросить, если не сильно далеко.

– Охота тебе мотаться? – сказал Юрий, тщательно скрывая удивление.

– Ну, братан, я ж вижу, что ты нормальный пацан. А нормальные пацаны друг другу помогать должны. А если завтра ты будешь по Садовому на «мерине» ехать, а меня на обочине толпа лохов будет ногами пинать – ты что же, не остановишься?

«Это смотря за что пинать будут», – хотел сказать Юрий, но вовремя сообразил, что в его положении язык лучше попридержать.

– Твоя правда, – сказал он. – Друг другу помогать надо, а то кругом вообще никакого порядка не останется.

– Во! – обрадовался найденному взаимопониманию качок. – Сечешь момент! Айда, мой «черкан» тут, рядышком, за углом отдыхает. Кстати, я – Володя. Если вдруг какие-то проблемы с местной братвой, так и говори: я, дескать, Володю Анальгина знаю.

– Спасибо, – сказал Юрий и представился: – Юра.

Через две минуты он уже устраивался на переднем сиденье темно-зеленого «Гранд-Чероки», у которого диски колес, защитные дуги и даже подножки были не хромированными, как обычно, а вызывающе золочеными, а спустя еще тридцать пять минут Володя Анальгин высадил его напротив названного Светловым ресторана. Юрий пожал протянутую бандитом руку, захлопнул дверцу, и зеленый «черкан» укатил, поблескивая фальшивой позолотой.

Стоя на тротуаре, Юрий проверил, не потерялась ли бумажка с телефоном Анальгина, и огляделся в поисках светловского «Опеля». Того нигде не было видно. Потом послышался короткий автомобильный гудок; Юрий завертел головой и наконец увидел, что из приоткрытого окна запыленного трехдверного «гольфа» ему машет господин главный редактор. Юрий перешел улицу, дверь «Фольксвагена» открылась ему навстречу; он наклонился, заглянул в салон и застыл в неудобной позе, с разинутым от изумления ртом, увидев, что за рулем сидит Марина Медведева.

Дмитрий остановил машину на обочине ухабистой грунтовой дороги и выключил зажигание. Двигатель пожилого «Опеля» заглох, испустив напоследок странный звук, напоминавший глубокий вздох облегчения. Фары погасли, машину со всех сторон обступила теплая, бархатистая темнота. Небо разом посветлело, сделавшись из черного темно-синим, и на нем проступили мерцающие россыпи звезд. В приоткрытые окна, перебивая запахи табака и бензина, сочился густой, сладковатый аромат цветущей сирени. В траве самозабвенно стрекотали сверчки; в машину, беспорядочно трепеща крыльями, влетела серенькая ночная бабочка и стала биться о ветровое стекло. Глядя на нее, Юрий на ощупь отыскал пепельницу, раздавил там окурок и, вынув из кармана милицейский пистолет, передернул ствол.