|
Все трое направились к дому графа. Тишину прерывали только короткие вскрики сирен да стук башмаков по каменной мостовой. – Так, значит, вы роялист? – осведомился наконец Пьетро. – Говорите по итальянски, – жалобно попросил Тино. – Он спросил, роялист ли я – перевел Эрве. – Да, можно сказать, что так. При неаполитанском дворе много таких, как я, изгнанных из нашей страны жалкими якобинцами и выскочкой Наполеоном. – Тогда я прощаюсь с вами, – объявил маркиз, поворачиваясь, чтобы уйти. – Но почему? – удивился Селестино, хватая его за рукав. Стряхнув руку Тино, Пьетро медленно ответил: – Я не желаю якшаться со сторонниками Бурбонов и Капетингов! Последние слова он словно выплюнул с нескрываемым отвращением. – Вот как, – кивнул Эрве. – Подождите, друг мой. Возможно, вы не станете торопиться высказывать свое мнение, по крайней мере, сегодня ночью. – Да, идем с нами. Эрве совсем не тот, каким кажется… – Прикуси язык, Тино, – вкрадчиво попросил граф. – Месье? – Еще совсем рано… – нерешительно сказал Пьетро. – И вы хотите избавиться от скуки, не так ли? – Ну что же… – протянул маркиз. – Откуда вы родом? – осведомился Селестино, громко пыхтя и стараясь не отстать от спутников. – Сицилия, – коротко ответил маркиз. – Еще одна часть королевства Бурбонов. – В таком случае, – полюбопытствовал Эрве, – почему вы оказались здесь, в Неаполе? – Приехал по делам и… – И?.. – повторил Селестино. – Увидеть своими глазами, как эта ведьма королева и ее старый распутный дурак муж потеряют трон и корону, когда войска Наполеона войдут в город. – Вот как? – покачал головой Эрве. – Должно быть, этого недолго ждать. Амьенский договор, обеспечивший безопасность Неаполя, скоро будет нарушен. И тогда мы посмотрим. Он безразлично пожал плечами. Все трое свернули на широкую освещенную улицу с высокими красивыми домами. Вонь и грязь припортовых улочек остались позади. – Мое скромное жилище, – провозгласил Эрве, открывая железные ворота. Он вынул ключ из кармана и распахнул узкую дубовую дверь. – Я полагаю, мой слуга уже спит. Он повел гостей через тесную переднюю в гостиную и зажег канделябр. – Весьма уютно, – заметил маркиз, осматриваясь. Гостиная оказалась длинной, неширокой комнатой, обставленной мебелью вишневого дерева тонкой работы. Эрве подошел к буфету и взял графин. – Бренди? Маркиз кивнул, расстегнул плащ и, сняв шпагу, положил ее на стол. Эрве наблюдал за гостем. Богатые одежды, упругие мускулы перекатываются под тонким бархатом. Пьетро повернулся. – Вы похожи на проклятого пирата, – охнул Селестино, уставясь в его лицо, заросшее густой черной бородой. – Таков сицилийский обычай, – коротко заметил маркиз. – Ваше бренди, синьор, – вмешался Эрве, вручая гостю хрустальный бокал. – Пью за спасение двух самых благородных неаполитанских аристократов! – объявил Селестино, поднимая свой бокал. Маркиз изогнул темную бровь, но, ничего не сказав, пригубил бренди и подошел к обитому парчой дивану. Эрве сделал несколько глотков, продолжая изучать молодого человека. – У вас странные глаза, месье. В жизни не видел итальянца с синими глазами. Маркиз впервые улыбнулся, открыв ровные белые зубы. – Именно это я всегда говорил отцу, – согласился он. Селестино громко расхохотался: – Я много слышал о сицилийцах! – И вы хорошо говорите по французски, месье, – продолжал Эрве, игнорируя замечание приятеля. |
