Вдоль всего моста на перилах выстроились в ряд по обеим сторонам каменные изваяния людей. Они встречали путников молчаливо, точно стражи, охранявшие правый берег от духов. Их безжизненные, но такие правдоподобные лица одновременно пугали и восхищали.

 – Никогда прежде не видела такого… в храмах святых изображают на фресках.

 – На Благословенных островах на самом берегу стоят сотни и сотни таких изваяний людей: святых, великих правителей и прославившихся воинов. Их называют статуи, – пояснил Матеуш, и в голосе его слышалось нечто тёплое, немного снисходительное.

 Велге нравилось, когда князь рассказывал истории, но часто после этого она ощущала себя совсем глупой.

 – А следующий… видишь, тот мужчина с мечом и щитом? Это Вышеслав, первый из королевского рода.

 – А где этот Карл? – спросила Полепа. – Которому принадлежит мост.

 Велга обернулась к Матеушу:

 – Мост принадлежит рдзенской короне.

 – А Карл тогда кто такой? – смутилась холопка.

 – Король Карл, он и начал строительство моста. Муж королевы Венцеславы.

 – Это который умер? Про́клятый?

 Велга резко обернулась, глянула гневно на Полепу, но та, кажется, не поняла, что сказала не так.

 – Полепа, – прошептала, грозно хмурясь Велга.

 – Ничего, милая, – Матеуш смущённо улыбнулся. – Я привык. Кажется, про всю мою семью говорят, будто мы прокляты.

 – Но ведь… король умер. – Полепа вжала голову в плечи, обняла крепче корзину с Пушком.

 – Люди часто умирают, – пожал плечами Матеуш и отвернулся в сторону, глядя на реку.

 Велга тоже отвернулась, жадно разглядывая статуи на мосту.

 – А духи Нави, – голос Полепы дрогнул, – они и днём опасны?

 – Днём чуть меньше, – ответил державшийся рядом Хотьжер. – И пока на нас обереги, они не осмелятся приблизиться к обозу.

 Он смотрел вперёд, туда, где начинался рдзенский берег. Там по двум сторонам на выезде стояли друг напротив друга король и королева. Велга успела отметить родовой знак Белозерских на одежде королевы. Венцеслава ждала её.

 Карлов мост остался позади.

 Но дорога до Твердова лежала ещё долгая. А время уходило. День за днём.

Визгливо мяукали три скрипучих голоса – Пчёлка, Мурзик и Пушок сидели в закрытых корзинах и явно были этим недовольны. Только мартышка на плече Матеуша с любопытством смотрела по сторонам.

 – Голова раскалывается, – вздохнул князь.

 Он прикрыл глаза и запрокинул голову. По лицу его скатывался пот, но губы были совсем синие.

 Велга придвинулась ближе, разглядывая побледневшее лицо:

 – Тебя знобит?

 Матеуш едва заметно кивнул.

 У всех уже давно голова разболелась от звона бубенцов. Они дребезжали целыми днями напролёт. Но Матеушу приходилось тяжелее всех. Велга осторожно коснулась его руки. Она была холодной, почти ледяной.

 – Тебе нужно отдохнуть.

 – Нет.

 От боли он постоянно кусал губы, они покрывались корочкой, Матеуш сдирал её, губы кровоточили, за ночь немного заживали, а затем он снова кусал их в пути. И так каждый день.

 – Ты была права тогда. Мы теряем время.

 Вот именно. Это Велга заставила его спешить, когда он так плохо себя чувствовал.