Сара с улыбкой слушала его. В нем было нечто такое, что приносило ей умиротворение.

– Рада видеть вас… – она помедлила, и глаза ее озорно сощурились, – ваша светлость, – добавила она тихо, и он поморщился.

– В следующий раз, когда увижу Белинду, я побью ее палкой. Если вы еще произнесете это слово, я ущипну вас за нос, ясно, мисс Томпсон, или я должен называть вас ваше высочество?

– Это звучит мило. Ваше высочество… Ваша напыщенность… Ваша пошлость… Я действительно люблю титулы! – Она приняла важный вид, по‑американски сильно растягивая слова, и подмигнула ему, а он дернул ее за длинный хвост черных волос.

– Вы невыносимы… красивы, но невыносимы. Вы всегда ведете себя так? – спросил он, пока родители пошли справиться, нет ли для них каких сообщений.

– Иногда я веду себя еще хуже, – гордо заявила она, подумав про себя, что иногда бывает очень тихой. На самом деле такой она была на протяжении двух лет. В ее жизни было мало радости с тех пор, как она вышла замуж за Фредди. Но сейчас в обществе Вильяма Сара почувствовала себя как прежде. Он снова заставил ее смеяться. С ним ей хотелось озорничать. Вильям тоже почувствовал это, и она ему еще больше понравилась.

Тут к ним присоединились ее родители, и Вильям проводил их к своему автомобилю. Он сам отвез их в лондонский Тауэр, всю дорогу развлекая разговорами и показывая достопримечательности. Виктория настояла, чтобы Сара села на переднее сиденье, а они с Эдвардом сзади. Вильям время от времени бросал взгляд в сторону Сары, словно желая убедиться, что она все еще там, и восхититься ею. Когда они подъехали к Тауэру, он вручил одному из стражников карточку, и их немедленно пропустили, несмотря на то что они приехали не в часы посещения. Появился другой стражник и провел их по маленькой винтовой лестнице в сокровищницу.

– Вы знаете, они просто замечательны. Здесь собраны совершенно исключительные вещи, некоторые из них невероятно редки и им очень много лет. С ними связаны истории, которые иногда интереснее самих сокровищ. Мне всегда они нравились. – Когда Вильям был мальчиком, его очаровывали драгоценности матери, то, как они были сделаны, истории, связанные с ними, места, откуда они происходили.

Как только они вошли в сокровищницу, Сара поняла причину его восторженного отношения к коллекции. Здесь были короны, которые носили монархи последние шесть столетий, скипетры и шпаги, различные предметы, которые можно увидеть только во время коронации. От скипетра с крестом, украшенным бриллиантом в триста пятьдесят карат, просто перехватывало дыхание. Этот бриллиант, крупнейший из звезд Африки, был подарен Эдуарду VII Южной Африкой. Вильям настоял на том, чтобы Сара примерила несколько тиар и по крайней мере четыре короны и среди них корону королевы Виктории и королевы Марии. Сару поразило, какими они были тяжелыми, и она удивилась, как кто‑то мог носить их.

– Король Георг надевал эту во время коронации. – Он указал на одну из корон, и она почувствовала себя участницей той церемонии и снова вспомнила о его титуле. Но, беседуя с ним, Сара забывала о его знатном происхождении. – Должен признаться, что вся эта история с Дэвидом наделала много шума. – Сначала Сара не поняла, кого он имеет в виду, но потом вспомнила, что христианское имя герцога Виндзорского было Дэвид. – Все это ужасно грустно. Говорят, теперь он на вершине блаженства, и, возможно, так оно и есть, но я видел его в Париже несколько месяцев назад и не сказал бы, что он выглядел счастливым: она непростая женщина, у нее за спиной – целая история. – Он, конечно, имел в виду Уоллес Симпсон, герцогиню Виндзорскую.

– Это так эгоистично с ее стороны, – тихо проговорила Сара. – И так несправедливо по отношению к нему.