|
Мегрэ с трудом договорил, до такой степени поразила его внезапная перемена в собеседнике. Настолько внезапная, что Бассо едва не потерял равновесие, хотел опереться обо что-нибудь и схватился рукой за плиту, тут же отдернув руку. - Проклятие! Вытаращенные от ужаса глаза уставились на Мегрэ. Он стал пятиться назад, наткнулся на стул и обессиленно рухнул на него, ма шиналыю повторяя: - Проклятие! Дверь распахнулась, и госпожа Бассо с криком вбежала в комнату: - Марсель! Марсель! Ведь это не правда? Скажи, что это не правда! Он посмотрел на нее, ничего не понимая, должно быть, вообще не видя ее, и вдруг, застонав, схватился руками за голову и зарыдал. - Папа! Папа! - закричал подбежавший мальчик, создавая еще большую суматоху. Бассо ничего не слышал, оттолкнул сына, жену. Он буквально был раздавлен. Скорчившись, он сидел на стуле. Плечи его вздрагивали. Мальчик тоже плакал. Госпожа Бассо, кусая губы, с ненавистью посмотрела на Мегрэ. Старая Матильда, не решавшаяся войти, но видевшая конец этой сцены, потому что дверь была открыта, плакала в спальне, как плачут старые люди, часто всхлипывая и вытирая глаза концом клетчатого передника. В конце концов, сопя и всхлипывая, она прошла в кухню, размешала кочергой уголь и опять поставила суп на огонь. X. Отсутствие комиссара Мегрэ Подобные сцены не длятся долго, потому что выносливость нервной системы не бесконечна, разумеется. Достигнув пароксизма, они без всякого перехода сменяются абсолютным покоем, граничащим с отупением, подобно тому, как предшествующее возбуждение граничило с безумием. Человек словно стыдится своего неистовства, слез, сказанных слов, точно он не создан для бурных эмоций. Чувствуя себя не в своей тарелке, Мегрэ ждал, вглядываясь через маленькое окошечко в синие сумерки, где виднелась фуражка полицейского. Он догадывался о том, что происходит за его спиной, чувствовал, как госпожа Бассо схватила мужа за плечи, слышал, как она прерывающимся голосом говорила: - Скажи же, что это не правда! Бассо поднялся, оттолкнул жену, ничего не понимающим взглядом, будто пьяный, осмотрелся вокруг. Печь была открыта. Старуха подбросила угля. На потолке, из которого выступали балки, отразился огромный круг красного пламени. Мальчик посмотрел на отца и тоже перестал плакать. - Все... Простите меня, - пробормотал Бассо, стоя посреди комнаты. Видно было, что у него все переболело. Голос звучал устало. Он совсем обессилел. - Вы признаетесь? - Я ни в чем не признаюсь. Послушайте... Нахмурившись, со страдальческим выражением он посмотрел на своих. - Я не убивал Ульриха. Если я... не смог сдержаться сейчас, это потому что я понял, что... что... Он чувствовал себя настолько опустошенным, что не мог найти нужного слова. - Что не сможете оправдать себя? Бассо кивнул головой. - Я не убивал его... - Только что то же самое вы говорили о Файтене. Тем не менее вы ведь сами признали... - Это разные вещи. - Вы знали Ульриха? Бассо горько усмехнулся. - Взгляните на дату на первой странице записной книжки. |
