– Для своего возраста она знает чересчур много. Только не говори мне, что она и считать умеет!

– Умеет, умеет. Она буквально все умеет. Перехватывает радиосигналы жучков – голыми ушами. Совсем как летучая мышь. Прослушивает своими лопухами весь эфир планеты Земля.

– Каким образом?

– Если бы я знал! Впрочем, она и сама не знает.

– Очевидно, особый случай интерференции волн, – изрек Вождь, извлекая из своего саквояжика отоскоп. Я имел возможность заглянуть внутрь саквояжика – похоже, там содержалась целая передвижная лаборатория. – Позвольте мне взглянуть, Фе‑Пятка.

Она покорно подставила ухо. Через несколько секунд он крякнул и произнес:

– Фантастика. У нее там такие дикие извивы канала и имеется статолит [8], который выглядит как самый настоящий импульсный повторитель!

– Когда я откину копыта, – сказала Фе, – то завещаю свои уши научному институту.

– Какая длина волн Фраунхофера у кальция? – внезапно спросил Секвойя у Фе.

Она склонила голову к плечу и стала внимательно слушать эфир.

– Ну? – поторопил он се немного погодя.

– Мне надо найти кого‑нибудь, кто в данный момент говорит об этом. Ждите… Ждите… Ждите…

– Что ты слышишь, когда прислушиваешься?

– Как будто ветер шуршит в тысяче проводов. Ага! Нашла, 3968 ангстрем, в ультрафиолетовом спектре.

– А пацанка‑то – сущее сокровище, – заметил Секвойя.

– Не нахваливай ее. Она и без того хвост распускает.

– Она мне нужна. Я могу использовать ее в нашей лаборатории ракетных двигателей. Будет идеальной ассистенткой.

– У вас в голове нет жучка, – сказала Фе. – И за вами нет дистанционной слежки. Вы это знаете?

– Да, знаю, – кивнул Секвойя. – А вот за вами наверняка следят.

– Нет, – сказал я. – Ни у меня, ни у Фе нет жучка под черепом, потому как мы ни разу не оказывались в больнице. Она родилась в театре, а я в вулкане.

– Возвращаюсь в лабораторию и на улицу – ни ногой, – пробормотал индеец. – Здесь кругом одни чокнутые. «В вулкане»!.. Так ты отпустишь ее работать в моей лаборатории или нет?

– Если ты выдержишь характер этой сумасбродки. Но чтоб ночевать она приходила ко мне! Я воспитываю ее в консервативно‑традиционном духе. Впрочем, ты, конечно же, просто шутишь насчет лаборатории?

– Я серьезен как священник на похоронах. Мне лень учить неотесанных ассистентов элементарным вещам – тому, что они обязаны знать, прежде чем вообще соваться в ассистенты. А эта девчушка способна набираться ума прямо из воздуха, прослушивая радиосигналы в эфире. Господи, скольких помощников я выпер за вульгарную неграмотность! Образование в Амермексике никуда не годится. Брр! И говорить‑то на эту тему противно!

– Если все так хреново с образованием, откуда же ты взялся – такой гра‑а‑амотный!

– Я получил образование в резервации, – угрюмо пояснил Секвойя. – Индейцы блюдут традиции. Мы по ею пору безмерно чтим Секвойю и стараемся, чтобы наши школы были лучшими в мире. – Он покопался в своем воистину бездонном саквояжике, вынул серебряный медальон и протянул его Фе. – Имей при себе, когда пойдешь в лабораторию. Этот медальон – пропуск для проходной. Найдешь меня в секции крионики. И лучше надень на себя что‑нибудь. Там чертовски холодно.

– Русские соболя, – сказала Фе.

– Значит ли эта реплика, что мисс Фу‑Ты‑Ну‑Ты придет?

– Если захочет.