Мы повели телок на хазу Секвойи – в просторный вигвам, вход в который охраняли три дрессированных волка. Когда мы осторожненько прошли внутрь, наполовину протрезвев от близости свирепых тварей, я просек, зачем волки: вигвам был набит таким антиквариатом, какого я и в музеях сроду не видал.

Мы с Секвойей трахнули студенточек, махнулись ими и обслужили себя еще по разу. Потом Вождь приготовил ужин в большой микроволновой печи: кролик и белка, сдобренные луком, перцем и томатами – с кукурузной мукой и бобами. Это блюдо он называл «мсикаташ» – мировая закусь, скажу я вам. Девицы прохрюкали, что это «атас». Я проводил фифочек домой – они ютились в фюзеляже «Мессершмитта» на складе декораций и бутафории местной телестудии.

После этого я связался с Полисом, который находился в Париже.

– Привет, Сэм. Это Гинь. Можно я спроецируюсь к тебе?

– Валяй.

Его парижская хаза утопала в лучах утреннего солнца, Пепис вкушал завтрак. Вы можете подумать, что, будучи историком Команды бессмертных, он воображает себя Тацитом или Гиббоном. Ничего подобного. Ему больше нравится корчить из себя Бальзака. Особенно потому, что Бальзак дома не вылезал из свободного балахона наподобие монашеской рясы. Вот и сейчас Пепис сидел в буром мешке до пят. У всех бессмертных есть свои причуды, каждый с прибабахом.

– Рад видеть тебя. Гинь, – сказал он. – Присаживайся и хлебни кофейку.

Шутит, сукин сын. Когда проецируешься, ты всего‑навсего двухмерный и приходится постоянно двигаться, чтобы не просачиваться через мебель или половицы. Поэтому я не присел, а продолжал слоняться по комнатке. Ощущение, как будто бредешь сквозь мокрый снег.

– Сэм, я нашел кандидата в бессмертные. На этот раз по‑настоящему классного. Сейчас расскажу подробнее.

Я подробно рассказал о Секвойе, Сэм одобрительно закивал.

– Похоже, кандидат отменный. В чем же затруднение, Гинь?

– Во мне. Я уже не доверяю себе – после стольких неудач. Клянусь, если я пролечу с этим Чингачгуком, то я завязываю раз и навсегда.

– В таком случае мы обязаны сделать так, чтоб на этот раз у тебя все прошло как по маслу.

– Потому‑то я и заявился к тебе. Боюсь пробовать в одиночку. Хочу, чтоб вся Команда не оставалась в стороне и пособила мне.

– То есть пособила убить человека. Гм, гм, гм… И что ты задумал?

– Пока никакого плана. Я был бы рад выслушать предложения членов Команды касательно самых жутких способов убийства, а потом обмозговать их варианты и принять окончательное решение.

– Ну ты даешь. Гинь! Сам лезешь на рожон. Можно я буду говорить прямо, без обиняков? Ты хочешь применить театр ужасов к мистеру Угадаю – и просишь помощи и совета у бессмертных. Чтоб они тебя подстраховали.

– Ты правильно понял, Сэм.

– Многим твоя метода не по душе.

– Знаю.

– А некоторые считают, что это просто фуфло.

– Да, некоторые не верят в научную правильность самого принципа, но кое у кого ум не зашорен предрассудками и предвзятостью. Именно с такими я и хочу переговорить.

– Ты смотри, гонора у тебя поубавилось! Ладно, Гинь, коль скоро мы рискуем, что ты забастуешь, если и этот опыт провалится, нам опасно пускать дело на самотек. Тем более, и дураку понятно, каким замечательным приобретением для бессмертных может стать этот профессор Угадай. Я всегда поддерживал мнение, что нашей Команде нужна свежая кровь. Короче, я переговорю с кем надо, и мы свяжемся с тобой.

– Спасибо, дружище Сэм. Я знал, что на тебя можно положиться.

– Погоди, не исчезай. У меня нет сведений о твоих подвигах и свершениях за последний месяц.

– Я пошлю тебе распечатку моего дневника – обычным каналом.