– Я пошлю тебе распечатку моего дневника – обычным каналом.

– Хорошо. А как насчет замечательной молодой леди по имени Фе‑Пять? Ты и ее планируешь рекрутировать в бессмертные?

Я молча вытаращился на него. Мне подобная мысль до сих пор в голову не приходила, и моей первой реакцией было решительное «нет». Я отрицательно замотал головой.

– А почему бы и нет. Гинь? Она, похоже, не менее уникальна, чем профессор Угадай!

– Не знаю, – огрызнулся я. – Аревуар, Сэм.

Я вернулся в Амермексику и прошел в комнату Фе – проведать «молодую леди». Моя бузотерка спала – уже с вечера полностью готовая к завтрашнему утру: в белом халате, умытенькая, скромненькая, волосы аккуратно зачесаны со лба, а па столике ждет коробка с сэндвичами, чтоб взять на работу. Новая роль, новый облик Я открыл коробку: еды на двоих, плюс – из моего НЗ! – почти килограмм черной икры, приобретенной у парня, который браконьерствует на реке святого Лаврентия. Ох‑хо‑хо!

Я замер, потому мой кукленочек забормотал во сне:

– В лаборатории ракетных двигателей космического центра СШАиМ имеется хранилище, отделенное от атмосферы вакуумной прослойкой, где содержится девятьсот тысяч галлонов жидкого водорода для заправки космических кораблей, которые должны направиться на Плутон. Это количество эквивалентно…

Брр! Девочка что‑то там ловит своими поразительными ушами и натаскивает себя к работе у вождя краснокожих. Не хочет ударить лицом в грязь. Ох‑хо‑хо…

Я направился в кабинет – поработать с дневником. К тому же мне необходимо разобраться в своих чувствах, понять – что со мной не так? Возможно, я чересчур опекаю Фе? Или боюсь ее? Или даже ненавижу? А может, это она ненавидит меня – и я это чувствую? Или я просто страшусь перспективы не отвязаться от нес до конца времен, если сделаю ее бессмертной?

Я ввел к компьютер новую программу, которая должна была прочесать всю информацию о Фе, все упоминания се имени в моих заметках, обработать эту информацию и составить психологическую картину наших отношений.

Машина трудилась минут десять – учитывая ее скорость, она переворошила гору материала и изрядно попотела. Но выдала в итоге глупость: дескать, мы с Фе эмоционально совместимы.

– Совместимы! Эмоционально! – проворчал я в сердцах. – Премного благодарен за подсказку! Только что мне с ней делать?

Я вырубил компьютер и пошел спать – злой как черт.

На следующее утро закинул Фе в ЛРД – причем меня остановили у ворот грозные охранники, а моя кривляка показала им ксиву, полученную от Секвойи и проплыла внутрь – сдержанно‑интеллектуально покачивая бедрами и оглядываясь на меня с улыбкой триумфаторши.

Я окинул взглядом комплекс лабораторных строений, которые тянулись на несколько километров. Помню, совсем недавно тут были голые холмы с руинами пары выгоревших зданий – студенты политеха однажды во время демонстрации пошалили с радиоуправляемыми ракетами. А сейчас тут все застроено – процветающая ЛРД стремительно разрослась до таких гигантских размеров, что вполне могла бы послать Соединенные Штаты куда подальше, выделиться в отдельное государство и самостоятельно ворочать делами.

Проведя несколько часов у постели Хриса в университетской больнице (его здоровье шло на поправку) и прошвырнувшись по студгородку (поймав антикайф от лицезрения результатов вчерашнего буйства), я притопал домой. Не успел я зайти в квартиру, как в дверь позвонили. Передо мной стоял двухметровый детина в старинном неуклюжем водолазном костюме. На его голове красовался шлем с прозрачным щитком.

– Сегодня я ничего не покупаю! – раздраженно бросил я и потянул дверь на себя.

Но тут детина приподнял щиток, из‑под которого вылилось не меньше галлона морской воды, и пробасил на двадцатке:

– Гинь! Я пришел помочь тебе.