Шлагбаум поднялся, машина въехала и остановилась перед глухими воротами.

Мы выбрались из машины, прошли через стальную дверь в воротах и направились к одноэтажному бараку с надписью «Приемная». Нас уже поджидали трое. Двоих я знал – полковника Уйбриджа, помощника коменданта Мортона, и доктора Грегори, старшего ассистента доктора Бакстера по блоку "Е".

Уйбридж был настоящим хозяином Мортона, хотя номинально числился подчиненным Кливдена. Стройный, моложавый, с черными волосами и совершенно нелепыми серо‑стальными усами. Он считался одним из выдающихся ученых. В Мортоне заключалась вся его жизнь. Он был одним из немногих, кто находился здесь постоянно. Поговаривали, что в год он не более двух раз выходил за ворота Мортона.

Высокий, грузный, смуглый итальянец с карими глазами, доктор Грегори был профессором‑микробиологом из Турина. Он являлся одним из уважаемых специалистов среди своих коллег. Третий из встречавших – толстый, грузный, в мешковатом твидовом костюме, походивший на фермера, каковым бы он и стал, не выбери иную профессию, – инспектор полиции в Уилтшире по фамилии Вилли.

После краткого приветствия тон задал Харденджер. Сейчас уже не играла роль субординация – ни генералы, ни полковники, ни армейский порядок с его командами «вперед» и тому подобное. Харденджер дал это сразу понять.

– Инспектор Вилли, вы не должны находиться здесь. Ни один сотрудник окружной полиции не имеет права входить в эти ворота. Сомневаюсь, что вы об этом знали и, конечно, не самовольно пришли сюда. Кто вас впустил?

– Я. Учитывая чрезвычайность обстоятельств, – решительно сказал полковник Уйбридж.

– Позвольте объяснить, – вставил инспектор Вилли. – В наш полицейский участок кто‑то позвонил прошлой ночью со сторожевого поста, примерно в одиннадцать тридцать, и сообщил, что команда одной из ваших патрульных машин преследует незнакомца, пристававшего или изнасиловавшего девушку невдалеке от Мортона. А это касается полицейских, но не армейских властей, согласно закону. Туда немедленно выехали дежурный сержант и констебль, но никого и ничего не обнаружили. Только сегодня, приехав сюда, я увидел поврежденный забор и, так сказать, предположил некую связь между двумя происшествиями.

– Что?! Забор поврежден? Это невозможно! – вскричал я.

– Но это так, Кэвел, – сухо заметил стройный Уйбридж.

– А патрульный автомобиль, а сторожевые псы, а проволочные заграждения, а электроток? Для чего же все это?

– Сами можете убедиться. Проволока перерезана, вот и вся штука. Уйбридж вовсе не был так спокоен, как хотел казаться, отнюдь нет.

Оба, доктор Грегори и Уйбридж, были сильно напуганы.

– Во всяком случае, я провел дознание, – ровным голосом продолжал Вилли. – Встретил полковника Уйбриджа и по его просьбе провел тщательное дознание, чтобы что‑нибудь узнать о докторе Бакстере.

– И вы сделали это? Разве вам неизвестны инструкции? – спросил Харденджер Уйбриджа, стараясь придать голосу спокойствие. – Все расследования должны проводиться или начальником охраны, или моей лондонской конторой.

– Кландон мертв и...

– О, господи! – не выдержал Харденджер. – Теперь и инспектор Вилли знает, что Кландон мертв. Или вы знали об этом раньше, инспектор?

– Нет, сэр.

– Ну, вот теперь знаете. Скольким это еще известно, полковник Уйбридж?

– Больше никому, – напряженно ответил тот и побледнел.

– Слава тебе, господи! Не считайте, что я до смехотворности соблюдаю правила безопасности. Что мы с вами об этом думаем, полковник Уйбридж, не имеет никакого значения. Всем ведают один‑два человека в Уайтхолле.