Я рассказал о случившемся прошлой ночью, умолчав только о моей поездке в Лондон к Шефу. Под конец Харденджер серьезно сказал:

– Очень и очень любопытно. Собираетесь меня убедить, что проснулись среди ночи и, ни слова не говоря Мэри, затеяли телефонные разговоры и расследование в Уилтшире?

– Я же вам объясняю: старые полицейские методы, да и вы с ними согласны, требуют застать подозреваемых врасплох и – будешь на полпути.

Вообще‑то я и не собирался спать. Пошел один, потому что вы возразили бы против моих приемов и, не колеблясь, воспрепятствовали бы мне вести расследование.

– Да, вы правы, но если бы я остановил вас, то ваши ребра остались целыми. Все до единого, – холодно возразил он.

– Конечно, но тогда не отпало бы сразу столько подозреваемых.

Осталось пятеро. Я каждому намекнул, что мы скоро раскроем это дело, и один из них, довольно нервный, решил меня остановить. – Это только предположение.

– Черт возьми, но предположение толковое. У вас имеется что‑либо получше?.. Сначала я сразу же принялся за Чессингема. У него довольно много грешков и...

– Я забыл спросить, – перебил меня Харденджер, – вчера ночью вы звонили Шефу?..

– Да, – без тени смущения ответил я. – Добивался разрешения действовать своими методами: знал, что вы не согласитесь.

– Вы дьявольски хитры, не правда ли? – Если он и догадался, что я обманываю, то на лице это не отразилось. – Просили узнать об этом Чессингеме, о его службе, о том, водил ли он машину в армии?

– Да. Хотите его арестовать?

– Намереваюсь. А как его сестра?

– Ее нельзя ни в чем обвинить. Мать также вне подозрений. Это точно.

– Итак. Остается четверо, с кем вы утром общались. Можете утверждать, что они вне подозрений?

– Нет, не могу. Возьмите хотя бы полковника Уйбриджа. У него доступ к секретным папкам, он мог бы легко шантажировать и привлечь к соучастию доктора Хартнелла...

– Вчера вечером вы считали Хартнелла невиновным.

– Да, но у меня имелись на него особые виды. Во‑вторых, почему наш храбрый полковник, как подобает храброму офицеру, не вызвался войти в лабораторию номер один вместо меня? Не потому ли, что знал о выпущенном там вирусе ботулинуса? В‑третьих, он единственный, не имеющий алиби на ночь убийства.

– Боже! Кэвел, не предлагаете ли вы арестовать полковника Уйбриджа?!

Должен сказать вам, что мы не очень красиво поступили, когда потребовали отпечатки пальцев у Кливдена и Уйбриджа сегодня утром у них дома. Кливден сразу же после этого позвонил помощнику специального уполномоченного.

– И тот схватился за голову?

– Как положено воспитанному человеку. Он на нас сейчас зол чертовски.

– Это еще ничего. Результаты исследования отпечатков пальцев в этих домах дали что‑нибудь?

– Для этого нужно время. Ведь еще не полдень. Будут готовы только через два часа. Да и вообще, я не могу арестовать Уйбриджа: военный министр в сутки снимет с меня голову.

– Если этот тип пустит в действие дьявольский микроб, то военное министерство тоже через сутки перестанет существовать. И тогда вряд ли ваша судьба кого‑нибудь заинтересует. Кроме того, вам не обязательно сажать его в тюрьму. Посадите его под домашний арест или как‑нибудь в этом духе изолируйте. Назовите это как угодно. Что нового дали последние часы?

– Тысячу версий, и все пустые, – удрученно ответил Харденджер. Молоток и кусачки действительно использовались при налете. Но это и так ясно. Абсолютно ничего о «бедфорде» и телефонной будке, из которой звонили вчера вечером в Рейтер.