– Послушайте, ну тогда хоть перчатки наденьте. Ведь это же смешно.

– Тоже плохо. В перчатках не нажмешь курок.

– А резиновые перчатки подойдут? – предложил он.

– Вот это другое дело, – согласился я, – они скроют порезы. – Я уставился на него бездумно и, тяжело опустившись на кровать, тихо произнес, просидев в молчании несколько секунд:

– Резиновые перчатки.

Скрыть порезы. Почему тогда не надеть эластичные чулки? Почему бы нет?!

Я глянул на Харденджера. Тот смотрел на Вилли и, наверное, думал о том, что они слишком рано отпустили доктора. Тут меня выручила Мэри. Она коснулась моей руки, я повернулся к ней. Ее лицо было задумчиво, зеленые глаза широко раскрыты, а лицо выражало догадку.

– Мортон, – прошептала она. – Поле вокруг него. Дрок. Поросшее дроком поле. У нее были эластичные чулки, Пьер...

– Ради бога, о чем вы там... – глухо начал Харденджер.

– Инспектор Вилли, – перебил я. – Сколько времени вам нужно на получение ордера на арест? Убийство, соучастие, все равно.

– Нисколько, – мрачно ответил тот, поглаживая внутренний карман на груди. – У меня есть три подписанных ордера, уже готовых. Вы сами говорили, что бывает время, когда некогда заниматься формальностями. Вы утверждаете, убийство, да? Соучастие?

– А какую фамилию вы собираетесь вписать? – спросил Харденджер, все еще сомневаясь и колеблясь: не послать ли за доктором.

– Доктора Роджера Хартнелла, – произнес я.

– Послушайте, о чем вы говорите? – уставился на нас доктор Роджер Хартнелл, еще молодой, но мгновенно постаревший лицом, напряженно повернувшись к своей жене, стоявшей рядом с ним, а затем снова обернувшись к нам. – Соучастие в убийстве? Послушайте, о чем вы говорите?

– Надеемся, вы достаточно хорошо знаете, о чем идет речь, – спокойно произнес Вилли. Это был округ инспектора, поэтому он предъявлял обвинение и выполнял формальности ареста. – Должен предупредить вас, что весь теперешний разговор обернется против вас в суде. Лучше бы вам сделать полное признание, впрочем, арестованные могут воспользоваться своими правами. Можете сначала проконсультироваться с юристом, а потом уже говорить.

Черта с два он воспользуется! Он заговорит прежде, чем покинет этот дом. И Харденджер, и Вилли, и я знали об этом.

– Может ли кто объяснить мне всю... всю эту чепуху? – холодно спросила миссис Хартнелл.

Несколько театральное изображение непонимания, но сжатые вместе пальцы рук ее явно дрожали. На ней все еще были эластичные чулки.

– Охотно, – ответил Вилли. – Вчера, доктор Хартнелл, вы заявили мистеру Кэвелу...

– Кэвелу? – Хартнелл напряженно в меня всмотрелся. – Это не Кэвел.

– Мне не понравилось мое прежнее лицо, – сказал я. – Вы осуждаете меня? Говорит инспектор Вилли, слушайте его, Хартнелл.

– ...следующее, – продолжал Вилли, – Ночью вы поехали встретиться с мистером Тариэлом. Тщательное расследование обнаружило несколько человек, которые могли бы вас заметить, если бы вы ехали в ту сторону. Ни один из них вас не видел. Это первое.

Должен сказать, что Вилли неплохо повернул ситуацию. Хотя все это и было придумано, но расследование действительно производилось, и ни одного, подтверждающего слова Хартнелла свидетеля, как и следовало ожидать, не обнаружилось.

– Второе, – продолжал Вилли, – вчера вечером под передним крылом вашего мотороллера обнаружена грязь, оказавшаяся идентичной с красной глиной, находящейся исключительно в окрестностях Мортона.