Вне сомнения, название места снимка начиналось с буквы "Т". Остальное было трудноразличимо. Следующая буква была или "О", или "Д"... Скорее всего – "О". Я был уверен, что в Европе нет города, начинающегося с «ТД».

Конец слова совсем не разобрать. «То...» По длине – около шести букв, возможно – семь, но ни одна буква не выступала внизу строчки, чтобы можно было подставить буквы р, у, д, ф и тому подобные. Какие названия столиц и городов Европы я знаю, чтобы они начинались с букв ТО... и были в шесть‑семь букв длиной? Не очень много, решил я, да и совещания Всемирной организации по здравоохранению при ООН созывались, конечно, не в деревнях.

Торин? Нет. Внизу выступают хвостики. Тотнес – слишком маленький. В Европе? Торнио в Швеции, Тондор в Дании – оба незначительные. Толедо?

Сейчас никто не назовет его деревней, но Макдональд никогда не был в Испании. Более всего подходит Торкай в Бельгии или Тулон во Франции.

Торкай? Тулон? Минуту или две я в уме перебирал названия. Затем достал пачку писем.

Их было тридцать или сорок, тонко пахнувших, перевязанных не более и не менее – голубой ленточкой. Можно было все что угодно ожидать найти в вещах Макдональда, но только не их. Могу спорить на месячную зарплату против самого бесполезного! Они походили на любовные письма, а у меня вовсе не было желания устраивать встречу с добрыми порывами юности доктора. Однако в то время я прочел бы даже Гомера в оригинале, если бы надеялся что‑то оттуда извлечь. Я развязал бантик ленточки, а пять минут спустя говорил с Шефом по телефону.

– Хочу побеседовать с некой мадемуазель Иветт Пежо, которая работала в институте Пастера в Париже в тысяча девятьсот сорок пятом и сорок шестом годах. Не на следующей неделе, не завтра, а сейчас. Сегодня в полдень.

Можете это устроить, сэр?

– Могу устроить все, – спокойно ответил Шеф, – менее двух часов назад премьер‑министр выделил в наше распоряжение все средства и виды передвижения. Он перепуган до смерти. Как срочно это?

– Возможно, это вопрос жизни и смерти, сэр. Нужно выяснить следующее.

Эта женщина находилась в очень дружеских отношениях с Макдональдом около девяти месяцев после войны. Единственный период его жизни, о котором нет сведений. Если она жива и ее найдут, она поможет нам заполнить пробел.

– И это все? – спокойно спросил он, но с едва скрытым разочарованием.

– А как письма сами по себе?

– Прочел всего два, сэр. Кажутся вполне безвредными, хотя содержание таково, что будь я их автором, вряд ли захотел бы зачитывать их на суде.

– Кажется, не с чего продолжать, Кэвел?

– Заминка, сэр. Предполагаю, что вырван лист из досье Макдональда.

Даты на письмах соответствуют недостающему листу... если его недостает. А если это так, то я хочу узнать почему.

– Недостает? – резко спросил он. – Как может отсутствовать страница из секретного досье? Кто мог или мог бы иметь доступ к досье?

– Истон, Кландон, Кливден и Уйбридж.

– Точно. Генерал Кливден. – Многозначительная пауза, а затем спокойно:

– Недавняя угроза Мэри показать твою голову на подносе. В Мортоне генерал Кливден единственный, кто знает обо мне и о родстве между Мэри и мной. Один из двух человек, имеющих доступ к секретным досье. Не думаете, что надо сосредоточиться на Кливдене?

– Надеюсь, Харденджер сделает это. А я хочу встретиться с мадемуазель Пежо.

– Очень хорошо. Не опускай трубку. – Я подождал и через несколько минут вновь услыхал его голос:

– Езжай в Мортон. Оттуда вертолет доставит тебя в аэропорт Стентон.