Потом посмотрел вперед на двух других полицейских, находящихся под прицелом Генриха, и сказал тихо, но отчетливо:

– Никому ничего не предпринимать. В ампуле у Грегори дьявольский микроб. Вы все читали о нем сегодня в газетах и знаете, что произойдет, если разобьется стеклянная ампула.

Они это очень хорошо знали. Мы застыли восковыми фигурами. Сколько нужно времени, чтобы жизнь в Англии вымерла после того, как будет выпущен на волю этот микроб? Я не мог вспомнить. Во всяком случае, немного. Да это сейчас и не имело значения.

– Совершенно верно, – спокойно произнес Грегори. – В ампуле с розовой пробкой ботулинусный вирус, а в голубой – этот дьявольский микроб. Кэвел играл сейчас жизнью своей жены. Прошу поверить, что я не запугиваю.

Сегодня вечером я надеюсь достичь своей цели, – он умолк, разглядывая каждого из нас по отдельности, глаза его сверкали. – Если же мне помешают достигнуть цели, то жизнь свою я в грош не поставлю, разобью эту ампулу.

Прошу поверить, у меня нет иного выбора.

Я ему полностью верил. Он совершенно обезумел. – А ваш помощник, спросил я, – как он относится к вашему безразличию к его жизни?

– Однажды я спас его из воды и дважды от электрического стула. Его жизнь принадлежит мне. Он это понимает. Кроме того, Генрих немой.

– Вы безумец, – резко сказал я. – Вы нам сообщили, что ни огонь, ни холод, ни моря и горы не в состоянии остановить дьявольский микроб.

– Уверен, что это сущая правда. Если мне придется умереть, то для меня безразлично: последует ли за мной остальное человечество.

– Но... – Я умолк. – Боже мой, Грегори, ни один безумец, ни один самый чудовищный преступник за всю историю не осмелился и помыслить о такой, о такой... Ради всего святого, не делайте этого.

– Может статься, что я психически ненормален, – ответил он.

Я не сомневался в этом. Охваченный страхом, завороженно глядел, как неосторожно он переложил ампулу и, нагнувшись, сунул ее на мокрую дорогу под подошву своего башмака. Стоило ему опустить подошву – и... Я быстро прикинул, сможет ли пара выстрелов из «хэкати» отбросить его назад от ампулы? Но тут же оставил эту мысль. Безумец мог играть жизнью своего товарища, но я не был сумасшедшим. Даже на один шанс из миллиона я не согласился бы.

– Я пробовал уже давить эти ампулы в лаборатории. Пустые, конечно, продолжал разглагольствовать Грегори. – Получается очень просто. Между прочим, я запасся на всякий случай таблетками с ядом для себя и Генриха: смерть от дьявольского микроба, как мы наблюдали на животных, продолжительнее, чем от ботулинуса, и очень мучительна. Пусть каждый из вас по одному выходит вперед и сдает оружие. Постарайтесь соблюдать величайшую осторожность и не делать ничего, что заставило бы меня раздавить ампулу. Вы первый, Кэвел. Я взял пистолет за ствол и медленно протянул ему на вытянутой руке. Наша капитуляция и тот факт, что этот безумный убийца ускользнет и осуществит свой чудовищный план, не имели теперь никакого значения. Только бы Грегори не раздавил ампулу!...

Один за другим мы сложили оружие. Затем он приказал нам выстроиться в шеренгу, и немой Генрих, подходя сзади, быстро и ловко обыскал каждого, чтобы убедиться, не спрятано ли у кого оружие. Только после этого Грегори осторожно убрал ногу с ампулы, наклонился, взял ее и опустил в стальную фляжку.

– Надеюсь, лишнее оружие нам еще послужит, – добродушно сказал он. Никто не хочет делать ошибки... гм... закон природы.

Из кучи оружия, которое сложил Генрих на капоте «хамбера», он взял два пистолета, проверил, заряжены ли, и кивнул Генриху. Было странно смотреть, как Грегори что‑то объяснял своему помощнику одними губами в полной тишине.