|
- Если вы любите женщину и она знает, что вы ее любите, - можете быть хоть импотентом, все равно не опозоритесь. Если же у вас нет к ней чувства, а лишь одно желание - берегитесь позора. Ну-ну, подумал Штирлиц, пусть так. Каждый успокаивает себя как ему удобно. Бедный Пол... Он еще ни разу не сломался от смеха; раньше хохотал чаще, и это не была игра, он действительно радовался тому, что казалось смешным, даже если это кажущееся ему и не было на самом деле таким уж смешным, чтобы ломаться пополам. Он рано постарел. Так, как сейчас сказал он, говорят мужчины, которым под шестьдесят, а то и больше, когда близость с женщиной невозможна, если нет чувства. Это только в молодости флирт легок и случаен. Чем ближе к старости, тем отчаянней понимаешь тот страшный смысл, который заложен в слове "последний", "последняя", "последнее". - Так нигде и не веселились? - спросил Роумэн. - Считаете нужным, чтобы я з д е с ь ответил правду? Роумэн почесал кончик носа: - Черт его знает... Пожалуй, нет... Здесь кто-то был без меня. Мою отметину в замке нарушили. - Так, может быть, попьем кофе в другом месте? - Но ведь я хотел посмотреть вам в глаза. А это следует делать в том месте, где нет посторонних. - Ну что ж, ладно, - согласился Штирлиц, и в это время раздался телефонный звонок. - Да, - ответил Роумэн, прямо-таки сорвав трубку телефона с рычага. Из Севильи звонил Блас; Роумэн понял, что звонок междугородный, поэтому не уследил за движением - оно выдало его нервозность. - Очень хорошо... Спасибо... Когда прибывает в Мадрид? - он посмотрел на часы. - Ага... Очень хорошо... Вы, надеюсь, сказали, что я встречу? Молодец... Спасибо. Положив трубку, он еще раз посмотрел на часы и сказал: - У нас тьма времени. Через пять часов мы должны подъехать на автовокзал. - Я не помешаю? - Наоборот. У меня к вам просьба... Вы расскажете Кр... Черт, - прервал он себя, - все-таки вы правы, смотреть друг другу в глаза значительно лучше в другом месте. - Вот видите, - вздохнул Штирлиц. - Возраст наделяет нас проклятием здравого смысла... Это не всегда хорошо, но в нашем с вами случае это действительно необходимо... Роумэн достал из кармана плоский блокнотик с вензелем, протянул его Штирлицу, показал глазами на открытую страницу, там были записаны имена и адреса семи людей: с е т ь Густава Гаузнера в Испании. - Никого из них не знаете? - спросил он одними губами. Штирлиц посмотрел запись дважды; фамилия Кроста показалась ему знакомой; у СС штандартенфюрера профессора Танка был адъютант с такой же фамилией, работал на Шелленберга; отец голландец, мать немка. |
