|
Аркадий последовал за ним. Они спустились по ступенькам и подошли к машине. Гусман махнул рукой и проворчал, что водитель свободен. – Я поведу сам, – сказал он Аркадию. Крус снова забрался на пассажирское сиденье, Гусман завел двигатель, с ревом про-мчался по лагерю, выехал через дальние ворота и по почти невидимой дорожке покатил че-рез джунгли. – В тысяча девятьсот шестьдесят втором году, совсем еще ребенком, я жил в деревне Нокааб в самом сердце джунглей. Она была маленькой и ничем не примечательной. Однаж-ды в девятнадцатом веке какие-то голландские и немецкие поселенцы попытались возделы-вать там землю. Большинство из них погибли во время Войны каст в тысяча восемьсот со-рок восьмом году, но в результате их появления возникло некоторое количество смешанных браков. Так появилась моя семья. – Похоже, вы хорошо знаете историю. – Это мое наследие, и я провел солидные изыскания, капитан. Гусман резко свернул на еще более узкую дорожку, густо поросшую кустами, которые со всех сторон наступали на джип, мчавшийся сквозь джунгли. – Итак, в тысяча девятьсот шестьдесят втором году… – напомнил ему Крус. – В тысяча девятьсот шестьдесят втором году, накануне Рождества, в небе над нашей деревней разразился жуткий ураган. Старейшины считали это дурным предзнаменованием. Мы были католиками, но сохранили старые традиции джунглей. И никто не сомневался, что Чаку, богу грома и молнии, нанесено какое-то оскорбление. Чтобы подтвердить наши подозрения, прямо у нас над головами неожиданно возникла ослепительная вспышка, похожая на взрыв. Я сам ее видел и хорошо помню. Все жители деревни решили, что наступил конец света. – И что же это было? – Горящий мужчина, – ответил Гусман. – С неба к земле, словно комета, неслась фигу-ра человека, окутанного пламенем. Он рухнул на один из домов, а в следующий миг загоре-лась соломенная крыша, хотя она насквозь промокла от дождя. Пару мгновений жители де-ревни не шевелились, потом вперед выступил один из старейшин и вошел в хижину, на которую упал горящий человек. Я помню, что все были напуганы до полусмерти, но никто не отвернулся. «Горящий человек, – подумал Аркадий. – Он действительно не в себе». Джип выехал на поляну в джунглях. Она производила впечатление естественной: по-логий луг, уходящий вниз, к узкой борозде в земле. У ее начала Аркадий увидел холм высо-той в пятьдесят или шестьдесят футов, за ним засыпанное листьями длинное возвышение в форме сигары, похожее на след, заваленный землей и ползучими растениями и раскопанный каким-то гигантским животным. После короткой речи Гусмана Аркадий решил, что они едут к развалинам родной деревни наркобарона, но ничего похожего он здесь не заметил. Холм имел правильную форму и четыре стороны, невероятно крутые: классическая, захороненная под толщей веков ацтекская пирамида, еще не ставшая добычей археологов. Холм зарос золотыми цветами и большими кожистыми, почти непристойно блестящими листьями на длинных, протянувшихся во все стороны стеблях, которые создавали надежный непроходимый барьер. – Это желтые алламанды, – сказал Гусман и остановил джип. – Allamanda cathartica на латыни. – Cathartica означает слабительное? – предположил Аркадий. – Растение ядовито. Вы раздуетесь, как воздушный шар, если по глупости его съедите. Затем будете ходить в штаны целый день или два. Впрочем, оно не убивает. – Вы ведь привезли меня сюда не затем, чтобы показать цветочки, – сказал Аркадий. – Не затем, – подтвердил Гусман. |
