У меня, должно быть, вытянулось лицо, но она не обратила на это внимания и, подойдя к буфету, выдвинула один из ящиков.      

        – Да‑да. Это история про любовь. Она вся построена вокруг любви. Разве эти события произошли бы, если бы Майкла О’Коннела в детстве любили и он понимал бы разницу между любовью и одержимостью? И разве Салли и Скотт не любили свою дочь и не были готовы пойти на все, чтобы защитить ее, защитить любой ценой? А Хоуп? Она ведь тоже любила Эшли, любила с особой силой, чего никто не сознавал. И Салли она любила сильнее, чем той казалось. Она ведь, в общем‑то, подарила им всем свободу, – наверное, можно так сказать. И если посмотреть внимательно на все их действия, на все события, происшедшие после того, как Майкл О’Коннел появился в их жизни, то разве все это не свидетельствует о любви – или о ее недостатке?      

        Я молчал.      

        Во время этой тирады она вытащила из ящика блокнот и теперь написала в нем несколько строк.      

        – Чтобы до конца все понять, вам надо сделать еще две вещи, – неожиданно сказала она. – Мне представляется, что вы должны взять одно довольно важное интервью. Получить очень существенную информацию и передать ее.  Я рассчитываю на вас.      

        – Что это? – спросил я, когда она вручила мне листок бумаги.      

        – После того как вы сделаете то, что надо, пойдите в это место в указанное время – и все поймете.      

        Я взял записку, посмотрел, что в ней написано, и положил в карман.      

        – У меня есть несколько фотографий, – сказала она. – Обычно я держу их в ящике серванта. Когда я достаю их и смотрю на них, я начинаю плакать и не могу остановиться, а это, согласитесь, ни к чему. Но вам, наверное, надо показать некоторые из них.      

        Порывшись в одном из ящиков, она вытащила фотографию в рамке. Она посмотрела на нее, и на ее глазах заблестели слезы.      

        – Вот, – сказала она дрогнувшим голосом, – хотя бы эту. Снимок был сделан сразу после игры на первенство штата и через несколько недель после того, как ей исполнилось восемнадцать.      

        На фотографии были двое. Вымазавшаяся в грязи ликующая девушка с золотым кубком в руках и поднявший ее над землей крупный лысеющий мужчина средних лет, явно ее отец. На их лицах читалась откровенная радость победы, достигнутой в упорной борьбе. Снимок получился необыкновенно живым. Мне казалось, я слышу приветственные крики и вижу слезы счастья на лицах.      

        – Это я их снимала, – сказала она. – Только жаль, что меня нет на снимке.