|
– Она глубоко вздохнула. – Знаете, ее тело так ведь и не нашли. Прошло несколько дней, прежде чем заметили ее автомобиль и прочитали записку, оставленную на приборном щитке. А на следующий день разразился шторм, один из тех, что регулярно налетают поздней осенью с северо‑востока, и невозможно было отправить водолазов на ее поиски. Отливы в том ноябре были очень сильные и, должно быть, утащили ее далеко в море. Сначала это казалось невыносимым, но со временем я стала думать, что, может быть, оно и к лучшему. Так мне легче вспоминать о ней все хорошее. Вы спрашивали, почему я рассказала вам эту историю?
– Да. – По двум причинам. Во‑первых, она оказалась даже храбрее, чем можно было ожидать, и мне хотелось, чтобы об этом узнали. Улыбнувшись сквозь слезы, Кэтрин указала на мой карман, куда я положил полученный от нее листок бумаги. – Это вторая причина? – Да. Вскоре она станет вам ясна. Мы помолчали, затем она улыбнулась. – Да, это история про любовь, – повторила она. – И про смерть.
Условия содержания в тюрьме зависят от того, сколько ей лет и сколько денег отпускают власти штата на их улучшение. Но все эти лампы, сенсорные устройства, датчики движения и камеры видеонаблюдения не меняют сути: тюрьма – это запертые двери. В приемной для посетителей меня обыскали – сначала с помощью электронного щупа, затем старомодным способом. Меня попросили подписать обещание, что в случае, если меня возьмут в заложники, я не буду требовать от властей штата, чтобы они предпринимали какие‑либо чрезвычайные меры ради моего освобождения. Внимательно изучили содержимое моего портфеля. Развинтили и осмотрели все ручки. Перелистали блокнот, чтобы убедиться, что я не проношу в нем что‑нибудь недозволенное. Затем меня провели по длинному коридору и сквозь двойные электронные двери. Когда я прошел через них, створки позади меня автоматически захлопнулись. Сопровождающий пригласил меня в маленькую комнату, находившуюся, как он сказал, по соседству с тюремной библиотекой. Комната предназначалась для бесед заключенных с их адвокатами, и писатель, собирающий материал для книги, по‑видимому, относился к той же категории. Комната ярко освещалась лампами под потолком, в одной из стен было окно, за которым блестела острая, как бритва, колючая проволока на фоне чистого голубого неба. Кроме крепкого металлического стола и дешевых складных стульев, мебели в комнате не было. Сопровождающий знаком велел мне сесть и сказал, указывая на боковую дверь: – Сейчас его приведут. Не забывайте, вы можете дать ему пачку сигарет, если вы принесли их, но больше ничего. Ясно? Вы можете пожать ему руку, но этим все дозволенные физические контакты с заключенным ограничиваются. Согласно постановлению Верховного суда штата, мы не имеем права подслушивать ваш разговор, но камера, спрятанная вон там, – он указал на дальний угол, – регистрирует все, что делается в помещении, в том числе и в данную минуту. |
