|
-- Тащи огурцов нам. Из темных сеней шагнула девка красоты небывалой. Без смущения, даже с вызовом, оглядела молодежь и заметила Прошку: -- Господи, никак, еще новый кто-то у нас? -- Сирота, -- указал на него капрал вилкою. -- И я сиротинка горькая, -- ответила краса-девица. Пажи ее величества обрадовались, крича хором: -- Так вас обоих сразу под венец и отволокем. -- А кто он? -- спросила Настя. -- Плотник. -- ФУ" -- отвечала девка. -- На што мне его? Федор Ушаков (не паж -- моряк) хохотал пуще всех: -- Ой, глупа девка! Так не сундуки же он мастерит. Плотник-то корабельный. Ему ж фортуна посвечивает -- в офицеры! Глядишь, и полвека не пройдет, как он в майоры выберется. Настя удалилась в темноту сеней, а мушкатель еще быстрее стал убывать под соленые огурчики. -- Вкусное вино, -- похвалил Радищев. -- Чего ж в нем хорошего? -- фыркнул Прошка. -- Из погребов покойной Елизаветы, сама пила. -- Да в Лиссабоне такое вино нищий пить не станет. -- Ври, ври... -- заметил Федор Ушаков (паж). -- ...да не завирайся, -- добавил Федор Ушаков (капрал). Прошка к нему лицом обернулся. -- Да ты сам-то плавал ли где, кадет? -- Уже до Ревеля и Гогланда бегал. -- Недалече! Мог бы и помолчать в гальюне, когда на камбузе умные люди "янки-хаш" делают. Меня-то бес куда не носил только. И потому говорю без вранья, что ваш мушкатель -- дрянь... -- Наш плотник уже пьян, -- решили пажи. Прошка всерьез обиделся: -- Плотник, плотник... Что вы меня топором-то моим попрекаете? Так я в стружках с опилками не заваляюсь. Вижу, что никто здесь не верит мне. Тогда слушайте -- я спою вам. Спою по-англицки. Наш клипер взлетал на крутую волну, А мачты его протыкали луну. Эй, блоу, бойз-блоу, бойз-блоу. На клотик подняли зажженный фонарь: Спасите! Мы съели последний сухарь. Эй, блоу, бойз-блоу, бойз-блоу. В твиндеках воды по колено у нас. Молитесь! Приходит последний наш час. Эй, блоу, бойз-блоу, бойз-блоу... -- Этот парень не врет, -- сказал Федор Ушаков. Расходились из гостей поздно. Радищева поджидали у ворот санки с кучером и лакеем на запятках. Он отъехал, помахав ручкой. Ушаков проводил его долгим взором: -- Пажи богаты, на флоте таких не видать. Это мы идем на моря, сермяжные да лапотные, единой репой сытые... На невской набережной устроили расставание. -- Свидимся ли еще? -- взгрустнул Прошка. -- На морях люди чаще, чем на земле, встречаются... Вприпрыжку парень пустился через Неву, навстречу огням адмиралтейских мазанок, где веет чудесное тепло от печурок, где сохнут онучи, где над кадушкой с квасом до утра будут шуршать тараканы. Эх, до чего же хорошо живется на белом свете! * ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ. Канун Можно сказать, милостивый государь мой, что история нашего века будет интересна для потомства. |
