|
Сколько великих перемен! Сколько странных приключений! Сей век наш есть прямое поучение царям и подданным... Денис Фонвизин (из переписки) 1. ЛЕЖАЧЕГО НЕ БЬЮТ Потемкин давно никого не винил. Даже не страдал. Одинокий, наблюдал он, как через щели в ставнях сочился яркий свет наступающей весны... Историк пишет: "Целые 18 месяцев окна были закрыты ставнями, он не одевался, редко с постели вставал, не принимал к себе никого. Сие уединенное прилежание при чрезвычайной памяти, коей он одарен был от природы, здравое и не рабское подражание в познании истин и тот скорбный образ жизни, на который он себя осудил, исполнили его глубокомыслием". Средь ночи Потемкина пробудил женский голос: -- Спишь ли? Допусти до себя... Он запалил свечи. Сердце бурно колотилось. -- Кому надобен я? -- спросил в страхе. А из-за дверей -- голос бабий, воркующий, масленый: -- Да ты хоть глянь, как хороша-то я... утешься! Потемкин бессильно рухнул перед киотом: -- Господи, не искушай мя, раба Своего... Утром он получил записку. "Весьма жаль, -- писала ему неизвестная, -- что человек столь редкостных достоинств пропадает для света, для Отечества и для тех особ, кои умеют ценить его". Потемкин метался по комнатам, расшвыривал ногами стопы книг, уже прочитанных, и тех, которые еще предстояло прочесть... Историк продолжает: "Некоторая знатного происхождения молодая, прекрасная и всеми добродетелями украшенная дама (имени коей не позволю себе объявить), ускоряя довершить над ним торжество свое, начала проезжаться мимо окошек дома, в котором он жил..." Одиноким глазом взирал Потемкин сквозь щели ставней, как в лунном сиянии, словно призрак, мечется под окнами богатая коляска. Он стал бояться ночей. Уже не раз звали его: -- Да пусти меня к себе... открой, я утешу тебя! Обессилев, Потемкин растворил двери, и на шее его повисла Прасковья Брюс, жарко целуя его... Утром графиня отбыла во дворец с докладом Екатерине: -- Форты сдались, и крепость пала. -- Хвалю за храбрость! Поднимем же знамена наши... В доме Потемкина появился Алехан Орлов, посмотрел, что на постели -- войлок, подушка из кожи набита соломкой, а в ногах -- худой овчинный тулупчик. -- Не слишком ли стеснил себя скудостью? -- Эдак забот меньше, -- пояснил Потемкин. Алехан поднял с полу одну из книг, раскрыл ее -- это было сочинение Госта об эволюциях флотских. Бросил книгу на пол: -- Ныне я, братец, тоже флотом увлекся. -- Потом сказал Потемкину, чтобы сбирался в Зимний ехать. -- Без тебя возвращаться не велено, таково желание матушки нашей. |
