|
А раздавать одежду бесплатно! -- Разоримся мы, -- сказал на это Попов. -- Один воск нам в семьдесят тыщ рублев обошелся. Куда ж еще? -- Уже давно разорены, -- отвечал Потемкин... Таврический дворец не дошел до нас в своем первоначальном убранстве (в нем много потом "хозяйничал" Зубов, обобрав все, что можно, а Павел I, взойдя на престол, завел там конюшни, чтобы под лошадиным навозом исчезла даже память о Потемкине, он выломал даже паркеты, устилая ими свое мрачное масонское обиталище-Михайловский замок). Но и сейчас, по прошествии двух столетий, торжественная зала Таврического дворца еще храни г под своим куполом отзвуки тех победных громов, которые раздавались здесь -- во славу русского оружия. Потемкин приглашал во дворец всех, всех, всех... -- Всех, кроме Зубова! -- сказал он Попову. -- А тогда и государыня не придет. -- Нс посмеет не прийти, коли я (!) зову... Водяное отопление искусно подогревало оранжереи и зимние сады Таврического дворца, двери которого Потемкин открывал ради своего последнего триумфа. Сложная система зеркальных рефлекторов, скрытых в тропических зарослях, подсвечивала живописные панорамы, лампады в которых были исполнены стеклодувами в виде нежнейших лилий и распускавшихся тюльпанов. "Молдаванская" зала дворца с двумя рядами колонн была пронизана шумом водопадов, в зарослях жасмина журчали фонтаны, изливавшие воду лавандовую. В гирляндах живых роз пели соловьи. Итальянская капелла репетировала кантату: Жизнь паша -- путь печали, Но пусчь в ней не вянут цветы... Народу, копившемуся на площади, было объявлено, что раздавать подарки станут не раньше прибытия государыни. Но тут протарахтела мимо карета, в которой поспешала на роды акушерка, а люди толстую акушерку приняли за императрицу. -- Уррра-а-а! -- единым возгласом ответил народ, и толпища ринулась на киоски с подарками, атаковала столы... Лейб-кучер не мог стронуть лошадей -- столь густо стоял народ, наконец Екатерина подъехала к Таврическому дворцу, ее встречал сам Потемкин, и она подала ему руку: -- Ну, князь, и встречаешь же ты! Я целых полчаса в карете, как в бане, парилась, не могла до тебя пробиться... Зубова при ней не было! Потемкин же окружил себя пленными пашами и сераскирами. Поверх алого кафтана он накинул епанчу из фламандских кружев, а шляпа светлейшего была столь отягощена бриллиантами, что он вручил ее адъютанту: -- Потаскай ты, брат! Руки оттянула, пудовая... Другой адъютант носил за ним поднос с клюквою, которую Потемкин и поедал время от времени полными горстями. Молдаванская зала, вмещавшая пять тысяч человек, освещалась игрою света "кулибинских" фонарей. Механические куранты исполняли мелодии Гайдна, Моцарта, Глюка и Сальери. |
