Когда она вышла, Эмбер проводила её задумчивым взглядом, затем посмотрела на меня, молча, но с явно читающимся вопросом во взгляде.

Что ж, я переставила чашку с блюдцем на стол, сложила руки на коленях, нервно сминая ткань подола платья, и сказала прямо:

— Я не знаю, насколько это правда, а потому сообщу вам факты. Факт первый — ваш отец не присутствовал при вашем рождении, иначе знал бы о том, в этот свет пришло трое его незаконнорожденных дочерей. Факт второй — бездетная миссис Аккинли, прачка в приюте, где рожала ваша мать, не стала бы красть дитя, если бы не слышала крики вашей матушки, которая требовала убить всех своих трёх незаконнорожденных новорожденных.

Эмбер сидела, глядя на меня распахнутыми глазами, не мигая, не шевелясь, и, кажется, даже не дыша.

— Дышите, пожалуйста, — попросила я. — Мне правда тяжело смотреть на вас, но ещё тяжелее, когда вы вот так безмолвно и бездыханно замираете.

— Простите, — леди Энсан была воспитанной леди. — Мне нужно успокоиться.

Я ожидала, что за этим последуют нюхательные соли, быть может мятное масло или распахнутое окно, но нет — плавно и гибко, словно змея, девушка соскользнула со стула, быстро приблизилась к пылающему камину и, невзирая, на мой испуганный вскрик, сунула обе ладони в огонь!

— О, Боже! — не удержалась я от испуганного возгласа.

— Мгновение, — попросила Эмбер, тяжело дыша.

Увы, в это мгновение вспыхнули её волосы, и из пшенично-золотых, они стали медно-огненными, в буквальном смысле огненными. И теперь вся спина девушки представляла собой полыхающее пламя.

— Огонь, — всё так же тяжело дыша, проговорила леди Энсан. — Моей стихией всегда был огонь, вот такой, первородный, буйный и… неконтролируемый. Лаура обладала магией, с лёту запоминала любое заклинание, великолепно фехтовала, была способна отыскать зверя в лесу по одному лишь запаху, а всё, на что была способна я — разжигать огонь.

— Эмм… у вас это замечательно получается, — нервно похвалила я, судорожно перебирая заклинания погашения огня, которые только были мне известны.

Не замечающая моей нервозности Эмбер ожесточённо продолжила:

— Отец приходил в ярость. Розги? О нет, розгами наказывали только Елизавету, чтобы не оставалось следов, чтобы не портить… красоту, а меня и Лаур он избивал кнутом, даже не до крови, это было бы слишком мелким наказанием, по его мнению, так что он бил до сломанных костей!

Чудовищно…

И вместо того, чтобы попросить девушку успокоиться, я призвала «Refractoriness» защищая все поверхности этой комнаты от воспламенения.

— Спасибо, — не оборачиваясь, поблагодарила Эмбер.

Села на пол, скрестив ноги и держа все пламя, которое просто переместила из камина так, словно это не огонь, а искрящаяся хрустальная пирамидка.

— Я всегда считала это правильным, — проговорила она, глядя на огоньж. — Отец требовал от нас быть сильными и отомстить… отомстить, за маму.

Пауза, разгорающееся пламя в руках виверны и тихое:

— Утопить в крови Город Драконов…

На её лице начала проступать золотая чешуя, вспыхивая пламенем чешуйка за чешуйкой, и я уже начала существенно волноваться, как вдруг Эмбер едва слышно произнесла:

— Елизавета догадалась первой.

И бросив огонь обратно пожирать дрова в камине, девушка резко поднялась, а её волосы, ладони и облик вернули прежний вид.

— Слава тебе господь! — послышалось в коридоре.

И мы с леди Энсан удивлённо оглянулись на вход — там, за дверью, были все мои домочадцы, и у всех наготове имелись ведра с водой.