– Вот именно. Не последнее место в этих тратах занимает раздача примерно пяти сотен бесплатных цифровых камер, подключенных к беспроводной сети. И зачем все это: только для того, чтобы собрать коллекцию снимков богатеев, которые ведут себя как животные?

Я кивнул, вспомнив вспышки, исходившие со всех сторон, по мере того как усиливался хаос. Чем больше использовалось камер с эффектом пака‑пака, тем разнузданнее становилось поведение толпы, а это, в свою очередь, заставляло фотографировать еще чаще… Лавинообразный процесс.

– Я думаю, сегодня утром у них набралась тонна этих снимков.

– А это наводит на мысль о таком мотиве, как шантаж, – сказала она.

– Сомнительно, – пробормотал я, откидываясь и погружаясь в пыльные объятия дивана. – Согласен, конечно, там у всех крыша поехала и вели себя гости сущими идиотами, но ведь в конечном счете в этом нет ничего противозаконного. Я что имею в виду – ну кто будет выкладывать серьезные деньги, чтобы прикрыть двадцатилетнего юнца, перебравшего на вечеринке?

– А если политик? Может быть, там был сын какого‑то важного лица или дочка?

Я покачал головой.

– Это слишком мелкая цель, «антиклиент» мыслит крупномасштабно. Откровенно говоря, я думаю, что они затеяли все это не ради денег.

– А помнишь, что говорила Лекса насчет больших денег и крутизны?

– Помню, конечно. Но из этого не следует, что «антиклиент» видит крутизну именно в деньгах.

Джен задумалась на секунду, потом откинулась назад и вздохнула.

– И что же ты думаешь, Хантер?

У меня перед глазами снова всплыл образ женщины, говорящей: «Позвони мне». Рано или поздно это придется сделать, но только когда я буду знать больше.

– Я думаю, нам нужно выяснить, кто она такая.

– Женщина на роликовых коньках?

Джен полезла в задний карман и достала четыре фотографии: «ковбоя», лысого громилы, футуристки и отсутствующей чернокожей – все были в черных очках для защиты от вспышек камер «Пунь‑шам».

– Во всем этом хаосе сделать снимки было очень просто.

– Хорошо, что ты сообразила.

Качество было не ахти, но что мне было нужно, я разглядел.

– Она та, кого нам нужно найти.

– Почему ее?

– Это моя работа, Джен, замечать, откуда берется крутизна. Я различаю, кто ведущий, а кто ведомый, где начинается тренд и как он распространяется. Уже при первой нашей встрече я понял, что ты сама придумала этот способ завязывать шнурки.

Джен посмотрела вниз на свои кроссовки и пожала плечами, признав, что это так.

Я снова посмотрел на снимок. Женщина была настоящей обитательницей фантастического мира клиента, места, где туфли могут летать, где движение – магнетизм и где она представляла собой чистейшее воплощение харизмы на роликовых коньках.

– Поверь мне, – сказал я. – Мы будем искать не одинокого охотника за крутизной со съехавшей крышей, а целое движение. А она – инноватор.

Глава двадцать третья

Мир тесен. Ученые это доказали.

В 1967 году один исследователь по имени Стэнли Милгрэм попросил несколько сот человек в Канзасе попробовать отправить посылки произвольно выбранным «мишеням» – незнакомцам в Бостоне. Канзасцы могли отправить посылку любому человеку, которого знали лично, кто мог потом передать ее любому, кого он знал лично, и так далее, пока не раскрылась цепочка друзей между Канзасом и Бостоном.

Посылки поступили к «мишеням» гораздо быстрее, чем кто‑либо ожидал. Среднее количество передаточных звеньев между началом и концом цепи составило пять‑шесть человек, и это вошло в историю как «шесть уровней разделения».