Пиво катализировало скопление молочной кислоты в моем организме в результате бурно проведенной ночи; впрочем, зевок украдкой мог расцениваться и как равнодушие к похвалам.

– Если я вас правильно понял, вы хотели воспользоваться услугами моего детективного бюро?

Телохранители покосились на загорелого, спрашивая у него разрешение засмеяться. Интересно, он запретил им разговаривать во время встречи со мной или набрал себе армию в Обществе немых?

Склонности к юмору загорелый не проявил.

– Ты меня неправильно понял, Мегрэ, – тяжело произнес он, гипнотическим взглядом уставившись на мою переносицу. – Среди моих акционеров достаточно сотрудников МВД и ФСБ. Никаких контрактов я подписывать не буду. Джентльменский договор: мои деньги – твоя работа.

Я чувствовал, что терпение его на пределе, но не понимал, чем мог довести его до такого состояния. Взгляд на «сейку» в четвертый раз за время беседы подсказывал, что причина такой нервозности отнюдь не во мне.

– Знаете, в чем различие между мной и перечисленными вами персонажами? – спросил я. – В том, что их придумали, а я вынужден считаться с реальностью. – Пожалуй, роль Скупого рыцаря мне бы удалась. Не заставляя его мучиться над расшифровкой тирады, я отставил наполовину опустевшую банку и перешел ко второму акту: – Нельзя ли уточнить подробности джентльменского договора: какая именно работа мне предстоит и на какие деньги я могу рассчитывать? Сразу оговорим: я не киллер.

Последнее, пожалуй, было лишним – киллеров в комнате было достаточно и без меня. Не знаю, являлись ли они тоже его акционерами.

– Зачем же так? – улыбнулся он. – Мне нужен детектив, способный в течение суток искать собаку.

– Как?! Еще одну собаку?!

Он криво усмехнулся, побарабанил пальцами по мягкому валику, выразительно посмотрел на телохранителей, и по тому, как послушно они отставили банки и вышли на кухню, нетрудно было догадаться, что повадки шефа ребята изучили основательно. На их мрачных физиономиях было написано, что они отправились за гробом, однако дверь притворилась плотно и обратно никто не возвращается.

– Может, тебе хватит? – косанул загорелый на Илону, при этом глаза его злобно сузились.

Она выдержала взгляд, грохнула нежным жестяным сосудом о стол так, что пиво расплескалось, а на банке остались вмятины от ее длинных, видимо, сильных пальцев, и удалилась в спальню, едва не прищемив хвост убежавшему за ней кавалеру. По‑видимому, уважение к загорелому всех этих людей держалось на страхе.

Мы остались одни. Некоторое время ему понадобилось, чтобы взять себя в руки; потом он тяжело, медленно встал и пересел за стол.

– Нужно найти человека, – произнес, глядя на меня в упор.

Спрашивать, почему он не обратился с этим интересным предложением к своим акционерам в погонах, у которых есть картотеки, дактилокарты, агентурная сеть и прочие приспособления, я не стал. Не спеша опустошив вторую банку, пришел к выводу, что человек, если он, конечно, не карлик, больше собаки, а значит, его найти проще. С другой стороны, собаки не умеют стрелять.

– Мертвого? – спросил с надеждой.

– Живого.

Я взял на себя труд подумать, но труд оказался сизифовым.

– Извините, не знаю, как вас звать‑величать…

– Я – Майвин, – в его устах это прозвучало как хрестоматийное «Я – Дубровский!», но мне этого показалось мало, и он добавил: – Анатолий Ильич.

– Анатолий Ильич, почему вы выбрали меня? Я собираюсь открыть свое маленькое дельце – выслеживать неверных жен, искать собачек, а в свободное время – остатки Янтарной комнаты и регулярно посещать церковь по выходным.